Я хихикнула:
– Ты просто не знаешь, какое сокровище эта женщина! Я ее обожаю!
– Да? – нахмурилась подруга, – ну раз обожаешь – тогда и слушай. Попытка не пытка. Вспомни, какая ты была – такой ты и должна стать.
– А какая я была?
– Веселая, озорная, смелая, наглая!
– Никогда я не была наглой, – возразила я.
– Не была? А когда просила своего мужа жениться на тебе перед всей честной компанией? Разве это не наглость?
– Это дурость…
– Скорей всего это и то, и другое. Так вот. Ты должна быть веселой. Ты не должна грустить совсем. Ни капельки. Чтобы он понял, что ты не отчаиваешься, и что ты веришь, что у тебя все будет хорошо. Шути, смейся, рассказывай веселые истории, восхищайся Лондоном и благодари его, что он тебя сюда привез.
– Зачем?
– Мужики это любят! Хвали его. Только аккуратно, чтобы он не понял, что это лесть.
– Нет, Алён, я этого всего не умею.
– Но ведь умела раньше?
– Это так давно было…
– Ничего, вспомнишь! Хватит хандрить и писать рассказы, в которых в каждой строчке одни слезы. Пора что-то менять. Поняла?
Ровно в пять утра я была внизу. Ваня уже ждал меня. Я поздоровалась, он даже не произнес «Привет», только слегка кивнул, и до аэропорта мы ехали в тишине. Даже радио было отключенным.
Я все время искала слова, чтобы извиниться, но так и не нашла…
В аэропорту мы сдали багаж и прошли в зал ожидания.
Ваня купил газету, и все время читал последние новости.
В самолете он закрыл глаза и сделал вид, что спит.
Я была в отчаянии.
Ни капельки любви, ни капельки сострадания с его стороны я не видела. А может, так мне и надо? Может, заслужила? Что это за выпад был с моей стороны вчера? Ну, подумаешь, телефонный звонок, ну, подумаешь, вздрогнул от неожиданности…
Я запуталась и готова была снова разреветься. Только большое количество людей вокруг не давало мне этого сделать, ибо плакать я привыкла в одиночестве, в крайнем случае, у Алёны на плече, но никак не при толпе в аэропорту.
В аэропорту Хитроу нас встретили и сразу отвезли в офис компании, с которой Ваня планировал заключить какой-то важный договор.
Весь день мы провели за столом переговоров, договорились подписать контракт завтра утром, и освободились, когда уже было темно.
– А я так мечтала посмотреть город…
– В следующий раз, – мрачно произнес Ваня.
– Ну, чего ты такой грустный? Вроде бы они готовы сотрудничать и завтра ты подпишешь этот контракт.
– Вроде бы… – повторил он и посмотрел в мои глаза.
Меня как будто обдало кипятком. Сколько злости, сколько ненависти я увидела в его глазах. Неужели раньше я видела в них что-то другое? Нет, я не могла ошибиться. Сейчас – не могла.
Может быть, раньше, в них и была любовь, может быть, раньше, в них и была доброта. Но сейчас я увидела ненависть. Жгучую, как горький красный перец.
Я отпрянула от него. Он отвел взгляд:
– Поехали в гостиницу.
Я захотела ему сказать все. Все, что я чувствую. Как я его люблю.
Но я не могла двинуться с места. Я не могла даже пошевелиться.
Он повернулся и направился к выходу.
А я стояла, смотрела на его уверенную походку, и мне хотелось только одного: уснуть и проснуться, когда у него будут другие, совсем другие глаза. Добрые. Ласковые. Родные.
Я прислонилась к стене и присела на корточки.
Боль разрывала меня на куски.
Кололо в груди. Я видела сквозь стеклянные стены офиса, как он остановил желтое такси, сел в него и уехал.
Слезы потекли по лицу, я смахивала их рукой, а они все текли и текли: глупые, бестолковые слезы. Зачем вы вообще нужны, если до вас все равно никому нет дела?
Откуда-то появились силы – я встала и пошла к выходу.
Я шла по ночному городу, спотыкаясь на ровном месте и толкая прохожих. Сырой ветер хлестал меня по лицу. Я должна была принять решение: или признаться Ване в любви и умолять не бросать меня, или вычеркнуть его из своей жизни.
Первый вариант означал стать его любовницей. Потому что если бы он меня действительно любил он бы уже давно признался мне. Раз он молчит, значит его устраивает его жизнь, а я ему нужна только как дополнительное развлечение.
Выполнить второй вариант мне не представлялось возможным. По крайней мере, сейчас. Как можно вычеркнуть человека, которого любишь? Это ведь не буква, не слово в романе…
Я остановилась и посмотрела на небо: черное, мрачное, грустное, как моя жизнь. Я подняла руку и остановила такси. В отель.
В вестибюле я назвала свой номер, взяла ключи и не дожидаясь лифта побежала на четвертый этаж.