"Тогда все еще было по-другому. На троне сидел король, Синдикат только-только начинал разрастаться, а в церквях, кое-где, еще вели службы. Мне было тогда... Да, не больше чем тебе сейчас, Лари. Я месяц, как окончил курсымехаников-кочегаров, и пошел в армию... Кто ж знал, что родной брат нашего короля решится на такое... В чем там суть да дело было? Мне не ведомо. Только сказали, мол принц Дюваль, с соратниками, отравили короля, а юного принца Каспара хотели взорвать, да промахнулись. А осознав, что просчитались, подались в бега, на юг, в дикие земли. Так оно все и завертелось...
Принца Каспара спасли. В те времена Синдикатом командовал Ферд, большая шишка. Это он нашел принца и спас ему жизнь... Вот, только взрыв даром то не прошел, принц Каспар сильно пострадал, обгорел. Ферд объявил, что, для блага принца, его следует обрядить в специальную золотую броню, а себя назначил регентом при нем. Церковники, конечно, были против... Как же так, без их то согласия и участия судьба всего королевства решилась. Ну, и начали народ мутить, дескать законным королем должен стать принц Дюваль. Дальше? Дальше было хуже. В городах вспыхнули восстания, да такой силы, что даже наш бронированный эскадрон без дела не сидел. Да. А через месяц вернулся Дюваль, да не один, а с орками. Шельма, умудрился договориться с орочьим главарем. Как? Это вон, свинорожих спроси. Я, лично, ума не приложу. Знамо дело, что к Дювалю бунтовщики из городов, да деревень потянулись. Не малое войско получилось.
До столицы Дювалю дойти не дали - вовсе около границы остановили, да в степи погнали. Как я уже говорил, служил я в бронированном эскадроне «Кулак». В начале войны у нас было пятьдесят «Буйволов». Здоровенные, метра четыре, в высоту, шагающие боевые машины. Тогда, в начале войны, их только паровыми выпускали. Наверху, значит, боевая кабина для вторичных, а внизу, рядом с котлом, бронированная капсула механика-кочегара...
Дело было в степях. Шел второй год войны. Наш эскадрон стоял не далеко от передовой, близ большого орочьего поселения. Жара стояла жуткая. А в капсуле и того хуже - места мало, воздуха еще меньше, за спиной котел, под руками суб-уголь, да парожид. Вокруг шестерни скрипят, пар шумит, в боевой кабине вторичный верещит - сидишь в этом гробу да глядишь, то на приборы, то в перископ. Еще и рычаги управления в живот упираются. Нас, механиков, специально готовили так, чтобы мы, в случае чего, смерти пилота, иль ежели вторичный от наркоты умом рехнется, машину из боя вывели и на базу доставили...
Чего я только не навидался, сидя в той капсуле. Наш эскадрон должен был атаковать орочий город, прорвать оборону и дать стрелковому батальону закрепиться на окраинах. Так вот, мой «Буйвол» АЗ009241, был готов к бою. Пилота усадили на место, закрыли и подключили. Я защелкнул замки капсулы и пустил пар...
В перископ я обычно смотрел не часто, но в тот день надо было быть осторожным - сопротивление ожидалось очень серьезное. Мы шли на крейсерской, быстро приближаясь к стенам города. У орков, что не город, то крепость. Вот и этот исключением не был. Метров за триста до стен по нам ударили пушки. Эти мерзавцы как-то умудрились сохранить несколько орудий, после нашего артобстрела. В перископ я увидел как «Буйвол» Гаворски разлетелся на куски, а машина лейтенант-механика Борока захромала, а затем упала. Мой пилот отчаянно гнал аппарат к воротам крепости. От удара о тяжелые каменные створки, в капсуле, раздался такой грохот, что я чуть не оглох, но «Буйволы» рассчитаны и не на такое. Мы разнесли ворота в щебенку, прорвавшись внутрь. Я дал больше пара в оружейные конечности. Вторичный бесновался в кабине, приборы зашкаливало. Началась кровавая баня. Орки лезли отовсюду. Наблюдая за всем происходящим в перископ, я боролся с желанием отвести взгляд - кровь, отсеченные головы и конечности, куски брони и оружия разлетались в разные стороны. Мы быстро продвигались, подавляя любое сопротивление. «Буйволы» Густавсона и Варена были не далеко, двигаясь с той же быстротой. Я отчетливо слышал стук орочьих снарядов по корпусу. Раздался оглушительный гром, меня подкинуло в кресле, сильно приложив головой о потолок капсулы. Приборы сошли с ума. Половина стрелок тут же упала к отметке ноль. Оглушенный, я попытался сфокусировать взгляд на зеркале перископа. Часть обзора закрывал кусок люка боевой кабины, перекрученный от взрыва, пар, из пробитых шлангов, еще сильнее затруднял видимость. Я видел, как орки вырвали вторичного из кабины. Тот, еще живой, бился в конвульсиях, все еще вереща от бурлящего в крови боевого коктейля. Словно сам был машиной, я выполнил действия, предписанные уставом: отключил боевые конечности, выпустил пар и усадил машину на землю. Оставалось ждать возможности для отхода. Я смотрел в перископ и видел, как моего пилота рвут на части. Кто-то скажет: «Это ж вторичный»... Это был, мать вашу, мой пилот. Его полосовали клинками, ему вырывали внутренности, отрезали голову. Я смотрел. Я не мог отвести взгляд и не мог помочь. Спустя десять минут, я уже вел машину обратно к расположению эскадрона. В тот вечер крепость была взята... А я напился так, что схлопотал десять ударов кнутом и пару нарядов, вне очереди.