— Иди, я тебя вымою. Буду массажировать твое тело этой природной, экологически чистой бархатной мочалкой бережно и нежно. Вымою тебя так ласково и осторожно, как тебя в детстве мыла только мама. Хочешь вспомнить розовое детство? Тогда давай скоренько ко мне.
— Ну и сладко же ты поешь. Тебе бы рекламным агентом устроиться, отбоя бы от покупателей не было. Какой талант пропадает.
— Это не реклама, это на самом деле так. Не веришь — убедись сама.
Алена немного помешкала, решаясь, еще шумно вздохнула с досадой, давая понять, какой он неотвязный и зашуршала одеждой. Она приблизилась к нему, как призрак, молочно проступая обнаженным телом из сумрака.
— Ну вот и молодец. Умная девочка. Головку моем или нет?
— Вообще-то я бы вся вымылась. И волосы. Чтобы смыть с себя все-все, что было раньше. И стать новой и чистой. И все начать заново. Так можно? Скажи.
— Давай, попробуем, — он принял ее игру. — Должно получиться, если ты этого очень-очень хочешь.
— Да, очень-очень, — произнесла она пылко.
— Тогда все будет, как желаешь. Мыло у нас, правда, самое обыкновенное туалетное. Зато вода — горная, с самых гольцов, чистейшая и мягкая-мягкая, как щелок. Она омолаживает человека. И еще есть у нас необыкновенная вехотка. Может, даже волшебная. Она ведь из таинственного лишайника, который украшает таежные деревья. — Он обтер Алену горячим, влажным полотенцем и, намылив тугой клубок бородульника, принялся бережно растирать им упругое тело девушки. Она затаенно притихла под его ласкающими прикосновениями.
— А руки у тебя сильные и нежные, — истомленно выдохнула она.
— Они нежные только для тебя, мое таежное солнышко.
— И вехотка на самом деле, как бархатная.
— Я же не обманываю тебя.
— А знаешь, приятно. Правда, как в детстве. Меня так мама мыла в тазике. Удивительные ощущения. Состояние покоя и неги. И такая легкость. Ты просто волшебник. Дал вспомнить то, о чем уж, кажется, и позабыла.
— Я не волшебник, Аленушка. Просто я люблю тебя.
— Это что, объяснение?
— Считай, что да. И если тебе приятно, как я тебя мою, то мне приятнее вдвойне. Для меня — счастье прикасаться к тебе.
— Спасибо, Алексей, за хорошие слова. Они так согревают душу девушке. Если даже у нее самой пока нет большого чувства.
— Ну, хоть маленькое-то есть?
— А ты очень-очень хочешь, чтоб оно было?
— Да, очень-очень! — сказал он с шутливой пылкостью.
— Ну, тогда надейся. Может, и сбудется. Ой, Алексей! — стыдливо вскричала она. — Здесь не надо мыть. Мы так не договаривались.
— Но мама везде мыла, — улыбнулся он.
— Ты — не мама. И я — взрослая. Тут уж я сама. Да и ты растирайся, а то только со мной и возишься. А я пока волосы намылю.
Он проворно намылился, растерся вехоткой и, подхватив с печки ведро и большую кружку, шагнул к порогу. — Готова? Тогда пошли скоренько. — И ногой растворил настежь дверь.
— Ты сумасшедший! — ошалело отозвалась она горячим шепотом, но выскочила из избушки вслед за ним, неумело ступая босыми ногами по широким поленьям к темнеющим на снегу соболям.
Она встала ногами на мягкий мех, сказала с удивлением.
— Ты и вправду соболей настелил.
— Говорю же, никогда тебя не обманываю.
— Ну ты и… — она умолкла, подбирая слово.
— Плейбой? — подсказал он. — Стареющий.
— Нет. Кавалер. Галантный.
— Спасибо. Мне такое еще никто не говорил. — Алексей сыпанул в ведро несколько пригоршней снега, пощупал рукой воду, добавил снега еще и, зачерпнув кружкой, окатил голову Алены, сгоняя ладонью мыльную пену с ее волос. Спросил заботливо:
— Не слишком горячо?
— Горячо, но терпеть можно. Сроду не испытывала такого ощущения. Снизу холод, сверху — теплынь. И тело иголочки покалывают. Так все чудно.
— Ноги не замерзли?
— На соболях-то? Они такие мягкие. А вообще, впечатление — будто в теплой проруби купаюсь. В город вернусь моржихой.
— А посмотри, какой над тобой молодой месяц. Он любуется тобой.
— Вижу. Он весь в какой-то дымке.
— Это от тебя пар валит, — говорил Алексей, старательно омывая теплой водой тело Алены. — Посмотри на звезды. Они здесь не такие, как в городе. Они тут близко. Вон какие большие, зеленые, и так лукаво тебе подмигивают. А как чудно вокруг снег мерцает — видишь? Снежинки вспыхивают малиновым, лиловым, золотистым светом, будто крошечные лампочки… Приглядись: сегодня все вокруг красивое, загадочное и доброе. Прямо-таки волшебное, праздничное, как в новогоднюю ночь.
— Почему?