Одно только осталось нерешённым, и мне очень интересно послушать, что она мне скажет.
– Ну что ты стоишь, Лиз! Надо что-то делать?!
– А что ты предлагаешь? – тут же возразила я. – Без Искры мы с тобой просто погибнем!
– Что?! – Йоль от удивления растерялась. – То есть ты предлагаешь оставить их там? Ты предлагаешь оставить Мика один на один с вооружённой толпой?!!! И ты ещё смеешь называть себя…
– Слушай сюда! Если ты так трясёшься за коротышку и за тех, кто там остался, чего же тогда со мной поплыла, а?
– Я… – и тут волчица запнулась о собственную нелогичность. – Я…
– Что? Что ты? Я знаю, зачем и почему свалила. Я знаю, почему оставила Мика одного. А ты, почему бросила остальных?
Да. Это жестоко. Пожалуй, очень жестоко. Зато Йоль меня услышала. Специально не использовала Псалмы. Псалмы сродни гипнозу, ими легко убедить в своей правоте, внушить нужный ход мыслей и подстроить под себя. Особенно когда собеседник в шоке. Её ментальное состояние напоминает пластилин, из которого можно слепить что угодно. Будет ли это долговечной лепниной? Вопрос открытый. А, мне не нужна цепная собачка на поводке. Мне нужна гордая, сильная и смелая волчица, способная вести за собой в бой огромную могучую стаю! Поэтому очень важно, хватит ли Йоль обычных слов? Сможет ли она самостоятельно разобраться в ситуации, побороть себя и стать сильнее?
Йоль же смотрела на меня обезумевшим от страха взглядом. Минуту назад она была готова рвать и метать, но теперь осознала, что в очередной раз спасовала, едва вопрос коснулся жизни и смерти. Слёзки тонкой струйкой скатились с её красивых голубых глаз. Белки покраснели. Грудь дрогнула. Пальца сжались в кулаки с характерным хрустом, а ноги подкосились в коленях. Не в силах больше сдерживать душевную боль Йоль закричала, со злости ударив по бетонному пирсу и отколов кусок.
Наблюдая за её стенаниями, вспомнила саму себя после Эварта. В глазах Мика я должно быть выглядела отвратительно. Однако именно коротышка помог мне оправиться. Встать с колен и идти дальше.
– Йоль, – на тон мягче молвила я. – Ты извини, что так резко…
– Ты права, Лиз… Ты абсолютно права, – сквозь слёзы, промямлила Йольма. – Я всего лишь пытаюсь изобразить из себя «смелую». Только и могу что плакать, да… жалеть себя… единственная дочь Великой Волчицы Севера – сопливая шавка!
Я припала к ней, положив руку на могучую, не по-женски сильную, но такую изящную спину волчицы. Приобняв подругу, приласкала её, поглаживая густые шелковистые волосы. Вот так можно сказать неосознанно, я переняла психологические приёмы Мика, по совершенствованию психического здоровья.
– Всё это хрень, Йоль, – прошептала я. – Всё это полная хуйня. Ты можешь плакать, реветь и стонать сколько душе угодно. Это никак не помешает тебе совершать храбрые поступки. Смелый не тот, кто ничего не боится, а тот, кто может побороть свой страх. Ничего не боятся только дураки и мертвые. Так что плачь, если тебе это поможет, но храбрость определятся поступками, а не титулом или происхождением.
Святая Искра, ну и пурга! Уровень цитат «Ким Кардашьян». Но видели бы вы какими глазами на меня посмотрела Йоль после этих слов. Оказывается, посты из соцсетей реально работают, если подобрать подходящий момент. Волчица будто прозрела. Её чистое, незапятнанное ложью и лицемерием сердце, очень близко приняло эти слова.
– Правда? – утирая слёзки, спросила Йоль и мило шмыгнула носиком. – Но ведь ты же Хант. Тебе, наверное, от рождения…
– Пресвятая простота, Йоль. Знаешь, как мне было страшно? – улыбнулась я. – Знаешь, какой я была трусихой? Ой…
Я помогла Йоль подняться на ноги. И пока мы шли на выход с пристани, попутно рассказала ей, как меня всей Эгидой откачивали после Эварта. Как утром пришёл Мик и навсегда разделил мою жизнь на «до» и «после».
– Повторюсь, это не сделало из меня «железную леди», однако заставило задуматься о многом. Что, например, страх — это нормальная реакция на опасность и нужно уметь использовать его себе на благо.
– Ух ты! Круто-круто, Лиз! – восхитилась Йольма. – Ты реально смелая и сильная. Я бы не смогла так.