И вот полеты завершены. «Экзамены сданы блестяще» - именно так напишут на следующий день петербургские газеты. К улыбающимся Тимофею и Михаилу подбегает молоденькая девушка, газетный репортер Антонина Томашевич - первая в России женщина-журналист, посвятившая свое перо пропаганде зарождавшейся авиации. Она превосходно знает дела и планы конструкторов, летчиков, опекает новичков. Вот и сейчас она буквально подтолкнула Сотира Черкезова к братьям Ефимовым. Завязывается дружеская беседа.
Михаил с Сотиром уже знаком. Он дружески обнимает болгарина, втягивает его в непринужденный разговор. Тимофей видит Черкезова впервые. Познакомившись, благодарит за комплименты и с присущей ему скромностью спешит перевести беседу в русло забот гостя…
Так встретились объединенные одним благородным делом сыновья русского гренадера и болгарского ополченца, словно приняв от героев-отцов эстафету…
И теперь, в осенние дни 1912 года, Михаил Ефимов твердо верил, что брат справится с ответственным заданием на болгарской земле, поможет Сотиру Черкезову и его соотечественникам. Не оплошает, как и их отец тридцать пять лет назад не оплошал…
Тимофей стал широко известен в России как мастер «фигурных полетов»: на своем «Блерио-Х1-бис» демонстрировал в показательных полетах и на состязаниях горизонтальные восьмерки, пике, спирали, крутые крены на виражах, планирующий спуск с выключенным двигателем. Набирал мало достижимые тогда высоты - до 2000 метров, летал в темноте. Перенял от брата любовь к скромной, «неаристократичной» профессии механика - всегда сам обслуживал свою машину, превосходно знал все ее достоинства и недостатки. Как и Михаил, придумывал новое, изобретал.
Перед отбытием в Болгарию сиденье на своем «Блерио» Тимофей снизу закрыл броней - толстым стальным листом, чтобы обезопасить себя от вражеских пуль. Эту рационализацию он осуществил первым. В районе военных действий младший Ефимов не без оснований надеялся помочь болгарам не только как опытный механик на земле, но и в небе - как пилот, участник боевых вылетов. И такая возможность действительно вскоре представилась…
Священная для болгар национально-освободительная война, в которой впервые в истории на помощь армии пришла авиация, началась так. Утром 5 октября 1912 года 1-я и 3-я болгарские армии, развернув наступление по всему фронту в направлении Люлебургаза, двинулись в обход Адрианополя с севера. 2-я армия пошла прямо на Адрианополь и в первый же день наступления заняла городок Мустафа-Пашу, расположенный в тридцати верстах от намеченной цели.
Адрианополь, древний город, построенный еще римлянами, давно потерял былое величие, но привлекал внимание приезжих роскошной мечетью Сулеймана и пестрым восточным базаром. В этом торговом центре Фракии сошлись в узел шоссейные дороги, слились три судоходные реки. Здесь же проходила железная дорога из Константинополя на Софию и Белград. Для Турции Адрианополь являлся важным стратегическим объектом - воротами к проливу Босфор. Поэтому турки превратили город в хорошо защищенную десятками фортов крепость с многотысячным гарнизоном и укреплениями, построенными специалистами германского кайзера по последнему слову техники. В османской артиллерии имелась даже батарея, приспособленная для стрельбы по аэропланам!
При осаде Адрианополя болгарское командование решило использовать в боевых действиях новое оружие - авиацию.
К началу войны воздушный флот Болгарии состоял из давно существовавшего аэростатного и нового - аэропланного отделений. Они были объединены в воздухоплавательный парк, входивший в состав инженерных войск [40]. Парк прибыл в Мустафа-Пашу, и его командир Васил Златаров занялся оборудованием аэродрома, строительством ангаров, приемкой аэропланов, прибывающих из-за границы.
Всеми силами стремясь прорвать кольцо блокады, турки предпринимали контрнаступления, что создавало угрозу тылам 1-й и 3-й армий, успешно продвигавшихся вперед. Главное командование требовало от 2-й армии более решительных действий по подавлению сопротивления противника. Большую услугу могла бы оказать воздушная разведка. Но погода не благоприятствовала авиаторам: до 11 октября почти ежедневно шли проливные дожди, небо заволакивали тучи… Наконец выглянуло солнце, горизонт очистился, жизнь на авиабазе оживилась.
15 октября в Мустафа-Пашу прибыл из Германии обучавшийся там офицер Радул Милков. На следующий день, собрав привезенный с собой немецкий «Альбатрос», он вылетел в направлении Адрианополя с наблюдателем Проданом Таракчиевым - соучеником поручика Нестерова по аэростатному отделению петербургской воздухоплавательной школы. Во время этого полета на крепость были сброшены две небольшие опытные бомбы, не причинившие противнику особого вреда, но посеявшие в его стане панику. Воздушный боевой вылет Милкова и Таракчиева вошел в историю как первое боевое применение авиации. Радул Милков рассказывал об этом так: «…мы перелетели Мустафа-Пашу на высоте 200 метров, взяли курс на восток. Вот и наши передовые линии. Поднявшись на 1000 метров, увидели турецкие окопы. Перелетели и их. Турки суетятся, поворачивают орудийные стволы. Спускаюсь ниже для бомбометания, вижу стрелу минарета. Делаю широкий круг над городом и над вокзалом Карагач бросаю бомбу. Замечаю на восточной околице села Кандыкой палатки двух пехотных полков, а в овраге у реки Марицы резервы противника… Полет длился уже час, я почувствовал усталость от напряжения. Повернул на аэродром. Там нас ждало много народа. Воодушевленный успешным полетом, я посадил самолет на большой скорости, что привело к аварии: правое колесо попало в рытвину. Послышался треск - это аппарат правым крылом задел землю. «Четыре пробоины в нижней части самолета и одна в руле высоты», - сказал поручик Сакеларов, осмотревший машину. «Герои!» - поздравил нас генерал Янков. Через месяц французский журнал «Аэро» писал: «Балканская война - первый опыт бомбардировки с воздуха. Это говорит о роли авиации в будущем». Такие же сообщения появились во многих газетах и журналах» [41].