После этого надолго воцарилась тишина. Наконец Дем Лиа произнесла:
— Мы хотели бы уничтожить машину-убийцу ради вас, хотя мы не знаем, есть ли в системе красного гиганта жизнь — а может быть, целая культура, — существование которой зависит от машины, как бы маловероятно это ни было. Но мы не можем так поступить. Наша мораль запрещает нам это.
Голос Реты Кастин прозвучал едва слышно:
— Мы понимаем. Дем Лиа продолжала:
— Мы могли бы полететь туда обычным способом и исследовать систему. Это означает, что вам придется в последний раз испытать нашествие Разрушителя, но, если в системе красного гиганта нет жизни, мы, возвратившись сюда, уничтожим ее.
— Слабое утешение для тысяч или миллионов людей, которые лишатся крова во время этого последнего визита Разрушителя, — сказал Главный Лесник Кил Редт.
— Совсем неутешительно, — согласилась Дем Лиа. Путник поднялся во весь свой четырехметровый рост, слегка покачиваясь в воздухе при почти полном отсутствии гравитации.
— Это наши проблемы, — произнес он. — У вас нет причин рисковать жизнью своих людей. Мы благодарим вас за то, что вы рассмотрели…
Дем Лиа, подняв руку, прервала его:
— Сейчас мы намерены провести голосование. Путем голосования мы решим, стоит ли совершить прыжок к системе красной звезды с помощью двигателя Хокинга, чтобы вернуться сюда, прежде чем ваш Разрушитель начнет свою работу. Если там существует инопланетная цивилизация, возможно, мы сумеем связаться с ней за те два дня, что проведем в системе. Есть надежда, что они смогут перепрограммировать свою машину. Мы все согласились, что вероятность случайного «съедения» вашего корабля-сеятеля после высадки бесконечно мала. Тот факт, что машина продолжает уничтожать колонизированные вами области — из всего кольца, площадь которого в полмиллиона раз превышает площадь поверхности Гипериона, — говорит о том, что она запрограммирована на подобные действия, словно уничтожает ненормально выросшие участки или вредителей.
Три дипломата кивнули.
— Решение, принятое в результате голосования, — продолжала Дем Лиа, — должно быть единогласным. Одно «нет» будет означать, что мы не воспользуемся двигателем Хокинга.
Сайге, который все это время сидел, скрестив ноги, на столе, сдвинулся ближе к четырем другим, стоявшим роботам.
— Просто для протокола, — заявил маленький толстый монах. — Пять устройств искусственного интеллекта проголосовали единогласно против маневра с использованием двигателя Хокинга.
Дем Лиа кивнула.
— Мы отметим это, — сказала она. — Но я напомню, что в подобного рода случаях голос роботов не имеет силы. Лишь народ Спектральной Спирали Амойета или его представители могут решать свою судьбу. — Она обернулась к девятерым своим спутникам. — Использовать двигатель Хокинга или нет? Да или нет? Мы десятеро отвечаем за судьбы тысяч людей. Сес Амбре?
— Да. — Взгляд женщины в голубом был таким же ясным и безмятежным, как и всегда.
— Джон Микаил Дем Алем?
— Да, — хрипло ответил специалист по системам жизнеобеспечения. — Да.
— Оам Раи?
Женщина с желтой лентой колебалась. Никто на борту лучше нее не понимал опасности, грозившей системам корабля. Два процента вероятности разрушения, должно быть, казались ей неоправданно высоким риском. Она прикоснулась пальцами к губам.
— Мы решаем судьбу двух цивилизаций, — произнесла она, очевидно размышляя вслух. — А возможно, и трех.
— Оам Раи? — повторила Дем Лиа.
— Да, — решилась Оам Раи.
— Кем Лои? — обратилась командир к астроному.
— Да. — Голос молодой женщины слегка дрогнул.
— Патек Георг Дем Мио?
Глава службы безопасности ухмыльнулся:
— Да. Как говорит древняя пословица, кто не рискует, тот не пьет шампанское.
Это разозлило Дем Лиа.
— Вы говорите от имени шестисот восьмидесяи четырех тысяч двухсот восьмидесяти восьми спящих людей, которые, возможно, не так бесшабашны.
Ухмылка не сошла с лица Патека Георга.
— Я голосую «за».
— Доктор Самуэль Риа Кем Али?
Врач выглядел настолько же смущенным, насколько Патек был дерзким.
— Я должен сказать… мы так мало знаем… — Он огляделся. — Да, — сказал он. — Мы должны быть уверены.
— Петер Делем Дем Тае? — спросила Дем Лиа психолога с голубой полосой.
Немолодой человек все это время грыз кончик карандаша. Он поглядел на карандаш, улыбнулся и положил его на стол.