— Но сказала, как припечатала. Гаремы, индийские княжны… Только она ошибается — я же здесь, в этом царстве скуки.
— Почему же вы здесь, если это царство скуки?
— А вы как думаете? — спросил он, пристально посмотрев на Пруденс, отчего та уставилась на портрет.
— Вы остановились у графини Клефской, да?
— Да, она моя кузина. Весьма респектабельная кузина.
— Она наводит ужас на весь Бат. Впрочем, вы, должно быть, не очень водитесь с ее кругом.
— Что вы! Я от них без ума.
— Вы ни на йоту не меняетесь! — со смехом воскликнула Пруденс, качая головой и радуясь, что он опять тот же Даммлер, которого она знала.
— Что вы, Пруденс, изменился, и еще как. Просто мне надо выпустить немного пара, попробуйте, побудьте в компании моей кузины с мое. — Он произнес это очень серьезным тоном, так что Пруденс внимательно посмотрела на него.
Они вернулись в карету, и Пруденс решилась заговорить на тему, волнующую их обоих, — о том, что произошло в Ридинге.
— Вы видели в Лондоне мистера Севилью? — спросила она, чтобы начать разговор.
— Нет, но знаю, что он был с визитом у Хетти. Рассказал, что сделал вам предложение. Я был не прав по отношению к нему.
— Но самому ему вы это не сказали?
— Я это говорю вам, что важнее. Я вел себя как последний идиот и хочу извиниться за это.
— Верно, вы вели себя отвратительно, — согласилась она.
Даммлер ничего не ответил, но про себя решил продолжить самосовершенствование.
Пруденс надеялась, что он наконец объяснит причины своего поведения. Разумеется, причина была одна — ревность, а ревность коренилась в его любви к ней. Она подождала, когда он сам скажет об этом, но он промолчал.
— О, это сэр Генри Миллер, — проговорила она, кивая человеку, с которым поравнялся экипаж. — Он приехал сюда, чтобы приготовить дом для своей любовницы, актрисы из Ковент-Гардена. Вы, несомненно, ее знаете. Ее зовут Ивонн Дюпюи, хотя на самом деле она родом из Корнуолла. Самой ее еще нет.
Брошенный Пруденс камешек в его огород рассердил Даммлера, который из кожи вон лез, чтобы стать респектабельным.
— Мне странно слышать подобные вещи от вас, Пруденс. Такие вещи приличная девушка не обсуждает с джентльменом.
Пруденс сначала ушам своим не поверила, затем бросила насмешливо:
— Говорят, леопард не меняет пятен, Даммлер. Скажите, как путешественник, правда ли это или вы исключение из правил? Вы не были столь щепетильны в выборе тем для разговоров с приличной девушкой.
— Не укоряйте меня моим прошлым. Я пытаюсь исправиться…
— В поведении или разговорах?
— И в том и в другом.
— Но для писателей нет запретных тем, как говаривала ваша приятельница Молчунья Джесси. Признайтесь, вы изнываете от скуки в этом благопристойном Бате и мечтаете лишь об одном, как бы сбежать в Лондон к вашей белокурой красавице.
— Я покончил с ней.
— Она страдает, наверное?
Она видела, что он едва сдерживается, чтобы не взорваться. Но это ее не остановило.
— Нет, она нашла другого покровителя, некоего барона.
— Меня очень интересует, на случай если придется писать об этом, как расстаются с белокурыми красавицами? Им назначают ренту или просто перепродают следующему богатому воздыхателю?
— Пруденс! — воскликнул он голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
— Или она получает поденно — за день и ночь?
— Вам эта информация ни к чему, если только вы не собираетесь полностью изменить свою тему.
— Как знать. Севилья предлагал честный брак, но возможность стать его содержанкой еще не потеряна.
— Не смешно, Пруденс, — бросил он, сверкнув глазами.
Довольная, что достала его, Пруденс весело закончила:
— А я думала, смешно.
— Нашли, над чем смеяться. И прекратите эти разговоры.
— А я-то считала, что вы высокого мнения о древнейшей профессии. Вы же говорили, что эти жрицы любви лучше вечно интригующих жен.
— Но вы еще не жена.
— И едва ли буду таковой в ближайшем будущем, — парировала она, хотя в глубине души испугалась, как бы он не подхватил эту тему, но Даммлер почему-то явно обрадовался. Он не знал, как далеко зашли отношения Пруденс со Спрингером, однако был доволен и тем, что о браке пока речь не шла.
— Моя тетя говорила, что вы часто видитесь с Роналдом Спрингером, — проговорил он как бы невзначай.
Разочарованная его нежеланием развивать эту тему, она ответила:
— Да, мы снова дружим, как в былые времена. Видимся чуть не ежедневно. Кстати, не пора ли возвращаться? Сколько времени?