— Эд?
— Хорошо, что ты зажгла свечи, я чуть не заблудился на обратном пути, а ещё смеялся над этим странным обычаем, — пробормотал он. Разве это надо сейчас говорить? Конечно, нет! Но что же он должен сказать ей?
— Эд! Я беременна… У нас будет ребенок, — повторила Ева, и в её глазах промелькнуло беспокойство. Она не могла предположить, что новость расстроит мужа, они так ждали этого. Нет, его тревожило что-то иное. Раньше они всегда так хорошо понимали друг друга, а теперь Ева терялась в догадках и не могла найти ответ.
— Я люблю тебя, Ева… Если бы ты сказала мне раньше, я бы всё бросил… всё… и увёз тебя отсюда! — В его голосе она услышала отчаяние. Быть не может! Он сожалеет?
— Но мы и так уедем завтра. — Губы её дрогнули.
— Да, да… конечно… мы уедем, — теперь он тем более не мог пугать её. Да и что он знал?
— Значит, ты рад? — Она ждала от Эдварда совсем других слов и не могла скрыть невольных слёз обиды.
— Ева! Я… не знаю, как выразить это… я не просто рад… Я так люблю тебя! Не плачь, почему ты плачешь?
— Я… мне показалось, ты не желаешь этого.
— Как ты могла подумать! — Да, он не желал этого, он боялся этого, и он не знал, как сказать ей.
Но вопреки сознанию, скованному страхом, его руки и губы сказали много больше, чем могли бы выразить слова благодарности на всех языках мира.
Много времени спустя Ева всё ещё продолжала всхлипывать у него не груди, а он нежно перебирал золотистые пряди её длинных волос.
— Это самый лучший рождественский подарок, который я когда-либо получал, — рассмеялся он. — А я хотел подарить тебе шкатулку для рукоделия, помнишь, ту, с ангелом на крышке? Пять мелодий. Когда приедем в Блейстаун, первое, что сделаю — пойду за ней. Тебе понадобится всё для шитья. — Эдвард нашел губы жены и нежно поцеловал её, потом с сожалением разомкнул объятия. Язычки пламени в камине стали совсем слабыми и едва поднимались, синеватым ореолом вспыхивая на обугленных поленьях.
Надо было устроить для Евы постель.
— Сегодня нам придется спать прямо тут, у огня. Мне теперь вдвойне следует заботиться о тепле, но я знаю способ, как согреть тебя…этот способ… тебе понравится…
Ева вспыхнула, тихо засмеялась и опять обвила его шею руками.
— Постой, я только подложу дрова, — шепнул Эд.
А потом они видели и чувствовали только друг друга, и даже гибель целого мира не могла помешать им.
Эдвард знал, что с рассветом придут испытания, но в эти несколько часов уходящей рождественской ночи он позволил себе остаться счастливым.
Не вспоминая о прошлом, не заглядывая в будущее, он неистово и страстно любил Еву.
Снегопад на краю Вселенной
С каждым часом белая мгла плотнее окутывала землю, а снег шел и шел.
И в первый, и во второй день после Рождества он непрерывно падал из низких тяжелых туч, и за сплошной белой завесой невозможно было отличить день от ночи.
На подоконнике в старинном серебряном подсвечнике мерцала свеча.
Было около полудня, но за окном почти не посветлело, и маленький язычок пламени двоился в тёмном квадрате оконного стекла. Угли в камине давно рассыпались седым пеплом.
Надо встать и развести огонь.
Эдвард тихо приподнялся на локте, стараясь не разбудить жену.
Ева спала. Она была в совершенном неведении относительно того, что происходит. Ещё некоторое время можно будет убеждать её в том, что это всего лишь буран, который длится несколько дней, что по несчастному стечению обстоятельств их задерживает снегопад, парализовавший движение на магистрали. Что тепло и свет скоро подключат и связь с миром будет восстановлена. А потом? Что он скажет ей потом?
Запасов продовольствия им хватит ещё на неделю. Тепло можно сохранить, если непрерывно поддерживать огонь…
Поддерживать огонь! По глубокому снегу путь до леса кажется бесконечным, а подъем обратно — непреодолимым. На сколько дней у него хватит сил притворяться спокойным?
Глухое отчаяние овладевало Эдвардом всё чаще, и всё труднее было скрывать его от жены.
Ева улыбнулась сквозь сон, ночные грёзы ещё витали на её длинных, томно опущенных ресницах. Но когда Эдвард встал, она тут же открыла глаза.
— Ты уходишь?
— Чуть позже. Сейчас я разведу огонь, а ты постарайся не дать ему погаснуть, пока я дойду до леса и обратно.
— Может, я пойду с тобой?