Было заметно, что один из мужчин, тот, что говорил с Эдом, немного выше своего товарища и шире в плечах, другой — по-юношески строен. Они были слишком легко одеты для дальней ночной прогулки, оба с непокрытыми головами. Первый темноволосый, второй блондин. Лунный свет путался в длинных волнистых прядях, образуя подобие нимба. — Вы пришли пешком? — спросил Эд. Вопрос глупее не придумаешь, но почему-то ничего другого ему не пришло в голову.
— Ну что вы, приятель, — с коротким смешком отозвался первый, — наша машина увязла в снегу у развилки, там, где поворот на горнолыжную станцию. Похоже, перевал совсем занесло, трассу не чистят, проехать невозможно…
— Мы увидели свет, — заговорил второй. Сдержанные и вместе с тем повелительные интонации его голоса тут же заставили его товарища умолкнуть на полуслове.
— Что же это мы стоим на пороге, проходите в дом, у нас тепло, — пригласил их Эдвард.
— Вот как? — темноволосый удивлённо присвистнул. — Тепло? Сейчас, когда все системы вышли из строя...
— Так вы знаете об этом? Я хотел бы … — начал Эдвард, но так и не успел ничего спросить, потому что в этот момент дверь приоткрылась и на крыльцо, завернутая с ног до головы в клетчатый шерстяной плед, а поверх него — в пуховый платок, вышла Ева.
— Ты ещё не спишь? — Стараясь придать голосу по возможности беспечные интонации, начал Эд. — А у нас гости.
— Привет! — улыбнулась Ева и широко распахнула дверь, — как хорошо, что вы зашли, а то у нас так тихо, только Эд и я, никакого праздника. Света нет, даже ёлку не зажечь.
Гости и хозяин быстро переглянулись и без слов поняли друг друга.
«Она ничего не знает, — предупреждал взгляд Эдварда. — И не стоит тревожить её».
Вино и огонь
В прихожей гости стряхнули снег с обуви.
— Можете не раздеваться, — сказал Эд, — мы отапливаем всего одну комнату.
Он провел их в гостиную. Камин едва тлел. Эдвард бросил на угли несколько поленьев, но сырые дрова зашипели и задымились, не желая разгораться.
— Проходите, проходите, — оживлённо повторяла Ева, — вот, смотрите, наша ёлка, — указала она на разубранное украшениями и мишурой деревце в углу гостиной, — а там,— Ева поманила за собой в спальню обоих мужчин, — идёмте, я покажу вам наш вертеп.
Светловолосый юноша хотел последовать за ней, но в это время Эд со стоном опустился в большое кожаное кресло. Морщась от боли, он попытался растереть натруженное за день плечо и не смог.
— Эдвард, что с тобой? — позабыв о гостях, метнулась к нему Ева.
— Ничего…ничего…всё в порядке, — Эд пытался улыбнуться, хотя руки и ноги сводило такой невыносимой болью, что на глазах выступили слёзы, — это пройдёт. Просто… я замёрз немного… там … в лесу, — сквозь крепко стиснутые зубы, едва дыша, произнёс он.
Ева не поверила. Она испугалась. Никогда ещё не видела она Эда таким. Слабым… сломленным…
— Помогите ему! Прошу вас, помогите же ему! — обернулась она к гостям.
Светловолосый юноша подошел, молча отстранил Еву, опёрся о мягкий подлокотник и склонился над Эдвардом.
Глаза их встретились, и на какое-то мгновение Грин увидел перед собой другого человека. Тот стоял под ослепительным южным солнцем в белых развевающихся одеждах, а за спиной незнакомца возвышался храм. Нагромождение массивных колонн и полукружья арок…
Потом всё исчезло, и опять Эд видел только юношу, зябко кутающегося в светлый мех.
Юноша протянул руку и положил её на лоб Эдварда. Грин не мог произнести ни слова, и отвести взгляд от внимательных серых глаз тоже не мог, словно гость смотрел ему в душу. Скоро Эд почувствовал необыкновенную лёгкость, боль ушла, и… Грин потерял сознание.
Ева опять рванулась к мужу, но второй гость жестом остановил её.
— Не надо мешать ему, Эммануэль — хороший врач.
Ева опять подчинилась. Она не слишком доверяла темноволосому красавцу, но, кроме как от этих двоих случайных прохожих, помощи ждать было не от кого.
— Дай мне кувшин и кубок, — не оборачиваясь, сказал Эммануэль.
— Там талый снег в кувшине. У нас нет другой воды.
— Дай мне кувшин, — повторил юноша.
— Исполняй, что он сказал, — шепнул темноволосый.
Ева взяла кувшин с каминной полки и передала юноше, потом отошла к столу за чашкой. «Почему он сказал «кубок»? Как странно», — при этом подумала она и сама удивилась несвоевременности подобной мысли.
Эммануэль очень тихо произнес несколько слов на незнакомом Еве языке. Теперь он не прикасался к Эду, а на расстоянии держал над ним свободную руку.