– А может, действительно всё просто? – осторожно спросил Вернер.
– Я тут спросил Задницу, сколько мы народу ухлопали, – вспомнил Рашен, – а он кивает на крашеры и десант. Как будто группа F всю войну металлолом возила. Господа, вы готовы снова убивать? И не каких-нибудь чужих, а самых что ни на есть своих, а? Убивать просто за то, что они могут оказаться несогласны с нами…
– Да бросьте вы эти русские штучки! – посоветовал Боровский. – Военный вы или нет?
– Не получился из меня настоящий военный, – Рашен горько вздохнул. – Как я был навигатор, так им в душе и остался.
– А зря.
– На себя посмотри, тоже мне массовый убийца. Вниз боишься ехать, прокладки у тебя, видите ли…
– Короче говоря, – заключил Боровский, – вы ещё ничего не решили.
– Не волнуйся, – сказал Рашен. – Когда время придёт, я быстро решу. Всё равно нам идти на профилактику через месяц.
– Ага! А если «Тушканчику» пушки отвинтят? В целях профилактики, так сказать?!
– Не отвинтят. Мы ещё полетаем.
– Хорошо бы! – бросил Боровский с вызовом.
По корабельному времени стояла глубокая ночь, когда тишину разорвали колокола громкого боя. «Тушканчик» вздрогнул: реактор выбросил энергию в накопители. И от этого толчка проснулись даже те, кого сигнал «к бою» едва-едва заставил разлепить глаза. Потому что круизер изготовился к стрельбе.
Ива влетела в боевую рубку второй, сразу после Фокса. Бомбардир уже сидел в кресле и одной рукой тянул на себя ремни, а другой нервными резкими движениями оглаживал свою контактную доску, выводя пушки на режим поиска.
– Что?! – крикнула Ива, прыгая на место, врубая одним движением всю ходовую автоматику и впиваясь глазами в монитор. – Где?!
– DN! – выплюнул Фокс. – NES! Бля! – теперь он уже терзал доску обеими руками. Корабль мелко завибрировал – главный лазер вышел на режим. С тихим шипением задраились люки в переборках.
– Боевая! – рявкнул в динамиках голос Рашена.
– NES! – отрапортовал Фокс. На боевом языке это значило «no enemy spotted». Брошенное им раньше DN было его собственным изобретением и расшифровывалось как «I don’t know».
– RM, – добавила Ива свое уставное «ready to move». Добавила с ленцой в голосе. До неё вдруг дошло, что пустует кресло старпома. Значит, Боровский вместе с Рашеном смотрит на монитор контроля готовности и чешет в затылке, отмечая, кто опоздал. – Это учебная, Майк, – сказала Ива. – Расслабься.
– Учебная тревога. Полная готовность две минуты тридцать одна секунда, – сообщил Рашен. – Всем отбой. Ну и что мне теперь с вами делать, астронавты?
– Быть такого не может! – выдохнул Фокс, невольно поднимая глаза к динамику. – Сколько-сколько времени?
– Все слышали? – спросил Рашен. – Две тридцать одна. Молодцы. До команды оставаться на местах. Сейчас мы вас обойдём и послушаем, какие вопросы. Ждите.
– Ф-фух! Ой… – Фокс поник в кресле и сжал руками виски. Ива откинулась на высокую спинку и принялась глубоко вдыхать и выдыхать, надеясь, что возбуждение рассосётся само, не заставляя члены мелко трястись.
«Тушканчик» несколько раз конвульсивно содрогнулся, будто у него тоже схватило голову.
– У «старика Пола» тоже отходняк, – заметил Фокс, доставая болеутолитель. – Хочешь таблеточку, Кенди?
– Нет, спасибо. А который час? – спросила Ива, отстёгивая ремни. Спохватившись, она посмотрела на вмонтированный в манжет спецкостюма циферблат. – Ого, почти четыре уже… Слушай, Майк, как это может быть, а? Мы же рекорд флота на полминуты улучшили.
– На двадцать девять секунд, – невнятно уточнил Фокс с набитым ртом, тоже высвобождаясь из ремней. – Да, накликал Рашен проблему себе на голову. Нас ведь теперь поощрять надо. А ты помнишь, когда последняя учебная была?
– Не-а.
– Вот именно. А я тебе скажу – не было учебных тревог с самого конца последней кампании. Год уже. Потому что, как только всё улеглось, Совет Директоров поставил вопрос о роспуске флота. А кому нужна учебная на корабле, который скоро по гайкам растащат?
– Ну и что? – спросила Ива, ослабляя застёжки спецкостюма.
Она была одета по полной форме, включая трёхслойное бельё. Сказались месяцы тренировок, когда действия по тревоге доводились до полного автоматизма. Первый раз Ива надела спецкостюм в шестнадцать лет. А первую боевую награду получила в двадцать.
– Ты о чём?
– А ты о чём?
– Сам не знаю. Какой-то я дёрганый стал, – пожаловался Фокс. – Ты не заметила?
– Майк, ты был прекрасен, как всегда. Ты работаешь – это фантастика. У тебя настоящий талант.
Фокс довольно хрюкнул и потянул из кармана огрызок сигары.