Куда что ушло? Променялось на консервы и брикеты. Лежит стреноженное и спеленатое, и крылья уж не трепещут.
Глупая, наивная Айями. Сама придумала, сама же поверила.
А ему не нужна ничья песня. От амидарейки тем более. Наоборот, плюнет и разотрет ногой.
Решено. Она сделает, как посоветовал Имар. И вернет господину подполковнику подарки, все до единого. Если потребуется, покроет недостачу сверхурочными переводами. И возьмет подработку прачкой или посудомойкой.
У нее есть дочь, есть Эммалиэ, ставшая ей матерью давным-давно, когда разделила заботы. У Айями есть память о муже и о его любви, нежной и яркой как солнце.
Этого более чем достаточно.
В груди кольнуло. Раз, другой.
Айями откинула одеяло и прислушалась. Обувшись, подошла к окну и щелкнула засовом, отодвигая створку. Ставни запирались изнутри, сходясь с помощью проволочных зацепов, протянутых через пазы в раме.
- Айя? - встревожилась Эммалиэ, отвлекшись от булькающего варева на плите.
- Не беспокойтесь. Я на минутку.
Айями продышала кружок на стекле.
Сердце не подвело. Так и есть: машина у подъезда и подле неё человек. Оперся спиной о дверцу и курит. И автомобиль, и мужчина малоразличимы в тени, отбрасываемой домом, но Айями мгновенно узнала приехавшего.
Тлел красный огонек сигареты. Человек затягивался, и дым сплетался с паром от дыхания.
Мужчина курил и смотрел на окна. Он не сомневался, что Айями его видит.
И, судя по всему, господин подполковник намеревался пробыть на улице до утра. Но мотор не заглушил. Выхлопная труба мелко подрагивала, и из неё валил дым.
- Отлучусь ненадолго, - ответила Айями, одеваясь. - Это не займет много времени. Я должна. Так надо.
- Да, конечно, - закивала Эммалиэ, растерявшись. Забыв о поварешке в руке, она смотрела, как Айями собирается.
- Мам, ты куда? - насторожилась Люнечка.
- Срочно вызвали на работу. Скоро вернусь, милая.
- А Северный дед поймает и заморозит.
- Не заморозит. За мной прислали машину. И обратно тоже привезут.
- Правда?
Люнечка приволокла табурет к окну и взгромоздилась наверх.
- Погоди, поддержу, а то шлепнешься, - очнулась Эммалиэ.
- Ого! Это не Северный дед там бродит? - спросила дочка, заглядывая в глазок.
- Нет. Это водитель, - ответила Айями. Взяла пимы и... отставила в сторону.
Обула сапоги, натянула шарф, надела варежки.
- Я скоро вернусь, - сказала твердо. - Люнечка, слушайся бабушку.
Когда она вышла из подъезда, господин подполковник не курил, а прохаживался туда-сюда. Кивнул, мол, садись в машину.
Айями неловко забралась на переднее сиденье. Посмотрела - на заиндевевшем стекле в комнате светится кружок. Она знала, что дочка и Эммалиэ прильнули к окну.
Веч занял место водителя. Двигатель взревел, и автомобиль тронулся. Айями взглянула с беспокойством.
- Здесь недалеко, - сказал глухо господин подполковник, держа уверенно руль.
Айями ухватилась за рукоятку дверцы. Не то чтобы скорость была большой. Тревожило поведение спутника. И цель поездки не давала покоя, и пункт назначения.
Машина вывернула с проулка и покатила по улице. В салоне было тепло и темно. Стекла обросли снаружи кристалликами льда, но спереди, на лобовом, обзор расчистили "дворники".
В спёртом пространстве салона зачесался нос от раздражающего запаха. Айями вспомнила - так пахло от господина подполковника днем, в кабинете.
И её осенило: Веч пьян.
_____________________________
Cercal* - (церкал, на амидарейском - церкаль) - населенный пункт в Даганнии
Северный дед* - в амидарейской мифологии аналог Деда Мороза, жестокий и злой старик с бородой до пят. Требует к себе уважения, в противном случае насылает стужу и замораживает насмешника. В древности, в трескучие морозы, задабривая Северного деда, приносили в жертву девственниц, привязывая раздетыми к дереву.
Аффаит* - особый сорт угля, обладающий высокой теплотворной способностью.
Мехрем* - содержанка, проститутка
Sahsh, сахш (даг.) - крепкий алкогольный напиток на основе сброженного солода.
Sagrib, сагриб (даг.) - охранник, сторож
Echir, эчир* (даг.) - покровитель
37
Длинные ночи, короткие дни. Вмороженные в лед и засыпанные снегом. Опостылевшее однообразие. Растительность, типичная для северных широт, давно приелась, как и непримечательный ландшафт.
Чужая и малопонятная страна, извращенные обычаи.
На столе - сахш* в початой бутылке. На дне стакана плещутся остатки. Хватит на пару глотков.