Дались же ей слюнявые прикосновения к губам. И мокрые, к тому ж. У доугэнцев не принято выражать чувства подобным образом. Исстари кланы обмениваются молодыми девушками, так поддерживаются добрососедские отношения, да и полезен свежий приток для процветания церкала*.
Мужчина смотрит на широкие бедра kadil (Кадил (даг.) - невеста по обмену) , на крепкую упругую грудь. Определяет, насколько сноровиста и работяща девица, ведь она войдет хозяйкой в жилище. Этих качеств вполне достаточно, чтобы вскорости по дому забегали дети, а ночами кровать накалялась от страсти.
Неужели все дело в поцелуях? Нет от них никакого толку.
Хотя когда-то Веч целовал да так, что мутилось в голове. Пылко и горячо целовал. Да и сам был горяч и молод. Не считался с вековыми устоями и с легкостью нарушал правила. И лез на рожон по поводу и без, лишь бы размять кулаки на бохоре. И любил... наверное. И верил, что любим. Готов был пойти против целого света, отстаивая свое счастье. А получил удар под дых - не ножом в честной драке, а от той, что стала краше солнца, дороже жизни.
Крам что-то говорил: о том, что амодарки не стоят потрепанного здоровья. О том, что остались какие-то два паршивых месяца, и Доугэнна обретет материальные очертания.
Веч курил и слушал. Но не вникал. Задавил бычок в пепельнице и поднял телефонную трубку.
- Машину к крыльцу. Через пять минут. Поведу сам. И воды принеси. Ополоснуться надобно... Да, вот еще... Дежурного лейтенанта ко мне. Пусть захватит список с адресами амодаров.
- Тебе, что ли, школота мозги сотрясла? - изумился Крам. - Нельзя за руль.
- Где тут гонять? Тише, чем на осле доеду. Не волнуйся, не убьюсь.
- Не за тебя беспокоюсь, а за технику.
Не ответив, Веч зачерпнул стаканом воду из лохани, которую расторопный помощник водрузил на стол. Установив полный стакан на пальцы, вытянул руку.
- Ну? - спросил у Крама.
- Дрожит, - заключил тот после недолгого тестирования.
- Вот тут у тебя дрожит, - Веч потюкал пальцем по его макушке. - Пил я, а пол качается под тобой.
- Куда собрался? - спросил Крам, наблюдая, как друг, сняв рубаху, обтирается мокрым полотенцем.
- По делу. Разъясню кое-кому о правах и обязанностях.
Краму пришло в голову, что товарищ хочет найти сородича и закривить тому профиль.
- Если устроишь мордобой без правил, Лигх посадит в карцер. Тебя могут разжаловать.
- Давно пора, - ответил Веч со смешком. - Соскучился по "одиночке" с видом на потолок.
Что ж, адрес известен, как и направление.
Веч потушил фары, выбрался наружу и закурил. И плевать, что амодары увидят. Выглядывают, поди, из щелей, силясь распознать, по чью душу приехали и зачем. Трусы. Пожалуй, зимы - единственное, за что можно уважать эту страну. Мороз таков, что плевок замерзает мгновенно, а стволы деревьев раскалываются.
На город опустилось безветрие. Жители топили печки, и оттого отчетливо несло дымом, смешанным с запахами клея и лака. И обгорающего железа. Наверное, жгли, что нашлось под рукой - стулья, шкафы, половицы.
Дернулась ставня, и засветилась монетка на заиндевевшем стекле. Значит, пользуется подарком - понял Веч, заметив голубоватый свет кружка. Без сомнений, мехрем узнала приехавшего.
Он самодовольно хмыкнул: долго ждать не пришлось. Не зря ходят байки, будто амодары чувствуют сердцем того, кто им дорог. Так что родственничку обломится.
Выбросив, наверное, сотый окурок, Веч зачерпнул снега. Набрал в рот и погонял растаявшую влагу, смешивая со слюной. И выплюнул. Повторил несколько раз и, пробежав языком по деснам, удовлетворенно кивнул.
Мехрем хочет поцелуев? Она их получит.
Тонкая как тростинка фигура выскользнула из подъезда. Веч молча кивнул, и мехрем уселась на переднее сиденье машины. Опустилась перышком и негромко хлопнула дверцей.
Двигатель взревел, и амодарка встревожилась.
- Здесь недалеко. И недолго, - ответил Веч успокаивающе, мол, расслабься и не бойся.
Какое там. Сидела с прямой спиной. Напряглась, словно натянутая тетива.
Веч вел автомобиль медленно, но не оттого, что боялся спьяну угодить в сугроб. А потому что прежде ни разу не было вот так, чтобы он за рулем и мехрем рядом. Внезапно вспотели ладони, и в горле запершило ни с того ни с сего.
Машина вывернула с проулка и покатила по пустынной улице. Навстречу попался патруль, и солдаты посторонились, пропуская автомобиль. Иначе не разминуться на узкой колее.
Семь минут пути - и Веч притормозил у гостиницы. В тени, избегая света фонарей. Амодарка узнала здание и заволновалась. Ей явно не хотелось выходить из салона.