Время сильной боли прошло, я чувствовал ее слабые, почти далекие отголоски, я видел лица, мелькающие передо мной, но уже не мог различить их с былой ясностью. Я ощущал на себе горячую кровь, мою кровь, льющуюся из каждой многочисленной раны. Я искалечен, я безобразен, я лишен всего.
Многочисленные крики и брань потонули в оглушающем звуке сирены, сирены, прозвучавшей на весь город, противной и будоражащей, заставляющей отвлечься от всего на свете. Я почувствовал, как удары прекратились.
-Достаточно, «Ублюдки»!-вновь услышал я голос преступницы, все подняли свой взор вверх, в небо, там, на капоте аэрокара, за рулем которого находился Эрни, а на крыше восседал Вейб, на том самом капоте стояла она с металлической битой, прислоненной к плечу, она разбежалась и спрыгнула вниз, прямо ко мне, толпа расступилась перед ней, как перед предводителем-Лорд из идеальных земель прочувствовал наше гостеприимство настолько, насколько было нужно. Лорд из Хейвен-сити глубоко прочувствовал, как его здесь любят. Лорд из Хейвен-сити получил свою первую порцию приветствия от нас, «Ублюдков»! Его дальнейшим гостеприимством займусь я лично! А кто недоволен,-заметила девчонка скользкие взгляды в толпе-может выйти вперед и я размозжу ему голову, чтобы избавить его от тяжких мыслей!-вытянув перед собой биту, заискрившуюся электричеством, она описала круг, глядя в глаза каждому жителю лишенного человеческих законов города, никто не посмел выступить против ее воли-Я рада, что голова у вас работает, друзья!-подмигнула всем она улыбаясь и схватив меня, лежащего на тротуаре в собственной крови за шиворот, пошла прочь, я волочился вслед за ней как тюк с вещами, оставляя позади себя кровавую дорожку. Эта тварь не усадила меня в аэрокар, нет! Она тащила меня вслед за собой как вещь, чертя кровавую линию к своему дому, и с каждым метром я вновь терял сознание, как же мне это надоело!
Ворота беззакония с тяжелой дверью вновь приветствовали меня, кровавое пятно, оставшееся от парня, которого я убил, кричало мне: «С возвращением!», серые стены зловещего здания сдавили меня. Дальнейшее я плохо помню, я совсем не ведал, в каком крыле бандитского притона я очутился, не ведал, кто кроме нее был со мной рядом, я почувствовал, что меня больше не волокли, я почувствовал, что меня переложили на носилки и понесли, потом я приходил в сознание и видел перед собой уродливое лицо мужчины с медицинскими инструментами в руке, я чувствовал жжение, как при операции, я зажмуривался от хирургического света и старался не обращать внимания на жужжание андроида-помощника и снова проваливался в небытие анестезии.
Меня пробудил ото сна звук чудесной, соответствующей высокому искусству классической музыки, я потянулся на широкой кровати, на секунду поверив в то, что я дома. Потянулся, укутанный одеялом в белоснежно-розовом постельном белье.
-«Что? Розовый?!»-подумал я, заметив странность и широко открыв глаза, присел. Я сидел на широкой, двуспальной кровати, сотворенной по форме своей волнистыми изгибами с серебряной пыльцой, покрывавшей собой спинки кровати и изогнутые ножки. По левую сторону от меня стоял туалетный столик с цветами, по правую хрустальный столик с графином, наполненным чистой питьевой водой. Белоснежные шторы, сотканные из легкой ткани, колебались от ветра, проникающего в покои из приоткрытого окна, рядом с окном стоял изящный антикварный письменный стол с бумажными книгами! А я думал, что подобная древность давно не существует! Одна из книг была раскрыта, и ее страницы с приятным шелестом переворачивал легкий ветер. Я видел резной комод, украшенный розовыми цветами и гардероб, но что окончательно поразило меня, так это старинный граммофон, проигрывающий музыку через пластинки! Именно эту музыку я сейчас слышал?! Забыв обо всем, я вскочил с постели и быстрыми шагами пошел к граммофону, желая убедиться в его подлинности, по пути я взглянул на свое отражение в большом, заключенным в изогнутую, серебряную раму зеркало, висящее на стене. Я стоял в одном нижнем белье и был прекрасен как никогда. Надо же, все раны исчезли! Я верно сплю! Пусть даже так, я заслужил спокойный сон, в котором меня никто не обижает! Я подошел к старинному граммофону и прикоснулся к нему-«Ну да,»-немного разочаровался я, почувствовав пустоту-«это же голографический интерьер». Не настоящий.-произнес я вслух.