— Гарантии какие-нибудь можешь дать?
— Ну какие гарантии? Мое честное слово. Все. Хочешь — верь, хочешь — не верь. Твое дело.
— Ладно. Теперь такие условия. Нужен мой самолет. Сегодня покажешь, где мы будем воевать, и я сделаю пару вылетов. Лучше вместе с Вахтангом, чтобы могли присмотреться друг к другу. А то получишь слишком короткое удовольствие, если кого-то собьют сразу. Ты ведь не хочешь этого? Далее. Ангар здесь, у Аллы. Но заберу его я сам. Ты при нашем разговоре присутствовать не будешь. Должен же я ее успокоить! В ангар, кроме меня, никто не шляется, особенно твой дебильный Федюня. А то не ручаюсь, что не уроню там на него что-нибудь тяжелое. Надоел, кретин. Сегодня после полетов мы посоветуемся с Вахтангом и скажем, когда тебе гостей созывать. Может быть, уже завтра. Зависит от того, насколько уверенно будем чувствовать себя в воздухе.
После боя победитель получает деньги — обязательно наличными, без всяких там чеков — и уходит. Если победителем буду я, вместе со мной уходит Алла. Если нет — все-таки присмотри за ней, чтобы совсем уж в грязные руки не попала. Как, я все четко изложил? Обещаешь?
Л.М. не думал ни секунды.
— Обещаю, обещаю. Вы только слетайте как надо. Ну что, пошли за ангаром твоим?
Нисколько не сомневаясь, что в комнате у Аллы стоит микрофон, Никита хотел лишь увидеть девушку и действительно ее успокоить. Раскрывать план, придуманный ночью, еще не пришло время. Чем естественнее она будет вести себя, переживая за любимого человека, тем лучше.
Перед дверью он напомнил Л.М.:
— Ты остаешься здесь.
— Давай, Ромео. Только побыстрее, — подмигнул тот.
Носорогу действительно она стала безразлична. Что же там происходит с наследством Митьки? Не мог он всего найти, никак не мог!
Никита осторожно постучал и сразу же вошел. Алла сидела в кресле у окна и даже не повернула головы. Была она в легком халатике, наверное, только недавно проснулась. Он остановился, не решаясь подойти, потревожить ее. Потом тихо сказал:
— Эй! Доброе утро!
Она, не веря своим ушам, обернулась, узнала и бросилась к нему в объятия.
На все расспросы Никита отвечал только, что все хорошо, скоро они будут вместе и уедут отсюда. Так далеко, что никакой Носорог не сможет их найти. Рассказывать о предстоящем воздушном бое он тоже не стал. Не хотелось выглядеть в ее глазах каким-то клоуном, воздушным гладиатором, дерущимся на потеху богатой публике. Солгал только, что собирается показать Л.М. «Мухобой».
— Что ты скрываешь? — спросила она, требовательно заглядывая ему в лицо.
— Ничего, абсолютно ничего. Ну, полетаю немного, может быть, муху собью. Давно в кабине не сидел, очень хочется. Вот и попросил Лавра дать такую возможность. Ему интересно стало.
— Врешь ты все! Но я верю, потому что, если перестану верить, разлюблю.
— Вот и хорошо, умница. Не смей говорить этого слова — разлюблю! Уши надеру!
Она хихикнула.
— Надери. Мне еще никто уши не драл. Только чтобы не больно было, ага?
— Ага. Я постараюсь осторожно и нежно.
— Сколько у тебя времени?
— Уже надо идти, моя хорошая. Где ангар?
— Здесь, конечно. А Со…
Он прижал ладонь к ее губам, сделал страшные глаза. Алла кивнула.
— Доставай. Давненько я не летал.
— Мне можно посмотреть?
— Не думаю, что это хорошая мысль. Потерпи. Завтра уже все будет хорошо.
Откуда-то из-под кровати она вытащила сумку с ангаром. Никита фыркнул, еле сдержав смех. Только женщина могла додуматься спрятать там что-то ценное! Ну, конечно, никто не догадается заглянуть под кровать, если будут искать.
Пока ангар извлекался из Очень Секретного Места, он, словно случайно, подошел к столу и карандашом, валявшимся тут же, нацарапал: «Позвони Шарипову!» Никита уже просил об этом в записке, но сомневался, что дозвониться до начальника городской милиции у нее была возможность. Сейчас, когда Л.М. уверился, что сломал пилота «Мухобоя», он мог ослабить режим домашнего ареста для девушки. Может, и удастся связаться. Только как бы Шарипов не поломал решительными действиями все представление! Хотя не должен, он мужик умный. Не чета своим подчиненным.