Но я всё равно поднялся и пошел в покои принца Чана так, словно драгоценная карта огоньков в моей голове могла погаснуть, а знание – расплескаться. Чан вскинулся, когда моя рука прикоснулась к его плечу.
- А? Что? Ты что тут делаешь?
- Мой принц, я придумал, как мне передать вам ян, - прошептал я. – Без… нежеланных касаний.
- О! – принц Чан сонно зевнул и нахмурился. – Ага. Что для этого нужно?
- Лишь мои руки и ваша спина. Вы согласны обнажить спину?
Глава 3. Точки и спины
- Вот еще! – возмутился принц Чан. – Нет! Я не согласен! Всё, иди отсюда, или я позову стражу!
И он с гневным сопением завернулся в одеяло и продолжил спать, даже не попытавшись попробовать.
Рабу не следовало спорить с господами и настаивать на своём – это было чревато. Не казнью, нет, но отправляться в руки пыточных дел мастера мне не хотелось. Потому я тихо вернулся в кабинет и, найдя тушь, зарисовал карту на своей руке. Из-за тусклых предрассветных сумерек получилось плохо. Я лишь понадеялся, что эта запись напомнит мне истинное положение точек, когда доберусь до бумаги и кисти.
Сон исчез. Я рискнул в очередной раз и воспользовался водой для умывания, утерев лицо собственным рукавом. Остальное время скоротал за расчесыванием волос. В моем распоряжении был лишь маленький декоративный гребешок, и это дело растянулось на долгое время. Я сидел на циновке, а мой взгляд всё не отрывался от стола. Некая незначительная мелочь на нем не отпускала меня, цепляла глаз, но из-за того, что это была мелочь, разум так и не осознал её, как я ни старался. За окном медленно, будто бы нехотя разгорелся рассвет. Принц Чан проснулся лишь спустя две палочки после восхода солнца.
- Ты что, еще здесь? – раздался хриплый шепот.
- Доброе утро! – поздоровался я и поднялся, чтобы поклониться.
Принц Чан повернулся набок, протер глаза, сонно зевнул и уставился на меня.
- Мне приснилось, или ты правда предлагал какой-то способ поделиться ян без лишних ухищрений? – уточнил он.
- Не приснилось, - кивнул я и потупился. – Я был настолько воодушевлен, что посмел разбудить вас. Простите.
- Подойди, - зарывшись поглубже в одеяло, велел принц.
Я приблизился и, повиновавшись жесту, склонился ближе. Принц коротко размахнулся – и лицо обожгла пощечина.
Что ж, слухи не соврали. Он и правда любил причинять боль.
- Благодарю за вразумление, мой принц.
Я покачнулся и склонился. Волосы с тихим шорохом упали, скрывая меня от мира.
Принц Чан усмехнулся – и новая пощечина прилетела с другой стороны.
Впрочем, это оказалось не столько больно, сколько унизительно. Да и дело ограничилось лишь двумя пощечинами. После принц остановился и спросил:
- За что – понял?
- Полагаю, за то, что нарушил вас сон, - честно ответил я и вытерпел третью пощечину. - Простите ничтожного раба за его скудоумие и сжальтесь. Скажите, за что вы меня наказали?
- Первая пощечина была за то, что разбудил, это верно. Последняя – за скудоумие, это ты тоже правильно догадался. А вторая – за предложение, - спокойно объяснил принц Чан. После наказания его глаза заблестели, на лице заиграла легкая улыбка. – Ты посмел предложить мне свою жизненную силу.
- Вас не устраивает моя жизненная сила? – удивился я. – Чем?
Принц потянулся, отогнал меня от своего ложа жестом и встал.
- Если все ели из одного котла, то это не значит, что я тоже буду. Какой бы вкусной еда ни была, я не ем чужие объедки, - пояснил он, плескаясь в тазу для умывания.
Слова врезались ледяной пикой под дых, провернулись.
- Однако же вы припадете к источнику воды, если будете изнывать от жажды. Вам будет всё равно, сколько человек из него пили, - заметил я.
- Ты не источник воды. Ты наложник тетушки Сайны. Чужие объедки, – фыркнул принц Чан, утираясь полотенцем.
В груди еще раз провернулась ледяная пика, но я усилием воли погасил это ощущение. Судя по блеску в глазах, принц Чан полагал, что он как-то меня задел. Наивный, избалованный ребенок… Ему было невдомек, что в моей жизни случилось так много всего ужасного, что любой другой на моем месте давным-давно бы сломался. Что мне слова с неприглядной правдой?