Мои первые прикосновения были неуверенными и робкими – я вспоминал явившуюся во сне карту. Принц сильно отличался от золотокожего императора. Чтобы понять, где у него расположены нужные точки, пришлось изрядно напрячь воображение. Впрочем, всё начиналось с поглаживаний, и принц не заметил моей нерешительности. Когда я пробежался пальцами вдоль позвоночника, где в моем сне были огоньки, то вдруг и правда нащупал точки! Они чуть отличались – словно крохотные сплетения узелков под кожей. Как только я попал на них и надавил, по жилам пронеслось знакомое тепло жизненных сил, закололо пальцы, а принц повел лопатками и расслабился.
- О! – в его голосе послышалось удивление. – Ого!
- Вы что-то чувствуете? – спросил я, поднимаясь к шее неторопливыми проминающими движениями.
Этот способ был гораздо труднее, чем привычные методы. От меня потребовалось всё сосредоточение, усилие всего разума, чтобы направить энергию в чужое тело. Но всё же это работало! Способ был настоящим!
- Да. Тепло… Похоже, твой метод и правда работает… – пробормотал принц Чан. Плечи у него опустились, из груди вырвался довольный вздох, когда мои пальцы размяли шею.
- Мне прекратить? Позовете вашего телохранителя?
- М-м... Он так никогда не сможет, ты прав. У него для этого слишком грубые руки. И на развитие таланта уйдет несколько лет, если он вообще есть, - с сожалением заключил принц Чан и улегся животом на подушку. – Продолжай.
Он позволил промять все те точки, которые явились мне во сне. А когда я закончил и накрыл его одеялом, он повернулся и, окинув меня странным взглядом, словно только что рассмотрев, сказал:
- Что ж, я нашел этот способ приемлемым. Иди, этим вечером придешь еще… Самый лучший наложник…
Я, сдержав довольную улыбку, поклонился и пошел к себе. Проходя мимо кабинета, я не удержался и вновь заглянул внутрь, силясь понять, что же мне не давало покоя. Аккуратная стопка свитков мешала рассмотреть стол с циновки. Сейчас же моему взгляду стало видно всё целиком, и я понял, что на полках не было никаких древних свитков – ни один не отдавал желтизной и не выглядел ветхим. На столе лежал набор для каллиграфии, которого не было вчера. И свеча стояла совсем не там, где я оставил её ночью.
Свеча. Целая, высокая, с едва тронутым фитилем. Совсем не тот огарок, который остался после моего полуночного визита. Словно я не сидел за столом принца и не читал ничего. Исчезнувшие свитки, появившийся набор для каллиграфии, свеча… Это означало, что на самом деле не было никакого свитка с легендами бенов и никакого забытого бога, а был лишь сон. Поразительно, что я умудрился передать ян, видимо, так желал найти выход, что разум вытащил из глубин памяти всё, что только успел впитать от учителей, и придумал такое оригинальное решение.
Что ж, я всегда мог рассчитывать лишь на себя.
Нохой и слуги уже ожидали меня в покоях. Стоило только показаться, как евнух подскочил и поклонился:
- Господин Гармонии Октай!
Его голос звенел, а в глазах остальных слуг была плохо скрываемая радость. Даже у Юна, жалость которого всегда мешалась с долей презрения. Тут же появился завтрак, а бочку в купальне наполнила горячая вода. Слуги еще никогда не обращались со мной так учтиво.
- Не нужно, Нохой, - сказал я, когда Нохой спросил, пригласить ли лекаря. – Принц Чан был достаточно бережен. Как оказалось, - я не удержал вздоха: - он не вымещает злость на невиновных. Разозлить его несложно, но он соизмеряет наказание со степенью вины. Видимо, та убитая наложница серьезно оскорбила его.
- Мои глаза меня не обманывают? Вы сожалеете, что принц Чан был бережен, господин? – растерялся Нохой.
- Сожалею… - эхом повторил я и обнял ладонью чашу с отваром ромашки. Сладковатый аромат успокаивал. – Нет. Вовсе нет.
Юн, подавший напиток, с едва уловимой брезгливостью покосился на меня.
- Скорее, удивлен, - ответил я, сделав глоток, и провел рукой по лицу. Пальцы предательски дрогнули. – Я ведь… Неважно.
Слуги переглянулись, на лицах читалось недоумение. Они, рожденные простыми людьми, купленные и увидевшие во дворце лучшую жизнь, испытывали жалость, видя, как обращается со мной госпожа Сайна. Они все думали, что её наказания расстраивают меня, что я стремлюсь стать лучшим, чтобы угодить ей. Что-то большее было недоступно их пониманию. Им никогда бы не пришло в голову, что я нарушил её приказ. Ведь то, что я в итоге сделал – нарушение. Госпожа Сайна явно не предполагала передачи жизненных сил другими, неизвестными ей способами. Разве хорошие слуги так поступают?