В живот рухнул ледяной комок вопросов. Принц Чан что-то заподозрил? Почему? Чем это грозит? Чтобы отвлечься и не выдать страха, я сделал еще глоток чая и продолжил:
– Да и мне ли желать лучшей участи?
- Однако заклинатель Лао слишком настойчив в своем желании тебя приобрести, - заметил принц Чан, и в его прищуренных, очерченных ресницами глазах зародилась угроза.
- Вы же слышали, зачем он меня хочет? Он хочет увезти меня в Долину Горечавки! Изучать меня как источник жизненных сил! Мой принц, об этих заклинателях ходят жуткие слухи. Поговаривают, они ловят бродяг и вскрывают им животы, чтобы посмотреть на тело изнутри! Мой принц, - я придвинулся ближе, склонился и заглянул ему в лицо снизу-вверх, - Мой принц, вы же не продадите меня им?
Принц Чан покровительственно похлопал меня по макушке.
- Не продам, Октай. Ты же знаешь.
- Вы – да. За пять тысяч золотых – да. А если он и правда пойдет к императору и тот сочтет, что десять тысяч – приемлемая цена? – я отстранился от принца, устремил взгляд к горам и вздохнул. – Я ведь не молодею. Способности со временем угаснут. Прочие мои таланты вас не интересуют. Однажды госпожа найдет на мою должность более искусного раба…
- Боишься, что я сочту тебя бесполезным и променяю на другого? – спросил принц Чан с непонятным чувством. – Посмотри на меня, Октай, и отвечай. Не смей отворачиваться, когда я с тобой говорю!
Я неохотно подчинился. Принц Чан смотрел строго. Когда к лечению присоединился целитель Лао, его лицо окончательно потеряло юношескую пухлость, черты стали тверже, строже, а худоба, вызванная скачком роста, стала исчезать. И внешняя схожесть с императором Алтаном была почти абсолютной.
- Никто не хочет терять то, что есть. А моей недостойной персоне есть, что терять, - заметил я, проглотив горький комок.
- Любой другой раб спел бы о любви и верности. А ты говоришь, что ценишь своё положение, - заметил принц Чан и хмыкнул, покачав головой. - Что ж… Зато честно.
С губ легко спорхнула ложь:
- Но я правда боюсь оказаться у них, мой принц. А вдруг… Вдруг он меня выкрадет? Вы же видели, какой он настойчивый… Какой-то… слишком настойчивый.
- Тогда я припомню еще кое-какие записи из Старого Дворца, и у Долины Горечавки будут проблемы, - последовал невозмутимый ответ. – Не выдумывай. Никто не посмеет тебя украсть. Отныне ты принадлежишь мне. Да и плясать под дудку Сайны я не собираюсь, - добавил принц. – Я знаю, какие у неё мыслишки крутятся! Сначала я буду должен благодарность за заклинателя, потом – за то, что он меня исцелил, потом тебя вернуть, ведь ты же больше не понадобишься, затем, когда понадобишься, идти к ней на поклон, потом отблагодарить... В итоге Сайна будет вертеть мной до тех пор, пока не переедет в склеп. Нет. Даже начинать не буду.
Я склонился, приложился к руке принца благодарным поцелуем и нарочито поморщился, выпрямляясь. Рука дернулась к спине.
- Еще болит? – спросил принц.
Голос у него был равнодушным, но в глазах проскользнули знакомые искры негодования.
- Да, - скованно кивнул я и склонил голову, чтобы не выдать себя неправильным выражением лица. – Мой принц, можно ли… Дозволите взять болеутоляющих трав?
- Мне говорили, ты излечился, только шрамы остались, - нахмурился принц Чан.
- Да, раны затянулись, в лекарях нет нужды… - я помешкал и, не поднимая глаз, с усилием выдавил: - Если вам угодно, я претерплю… Ведь боль – обычная часть моих наказаний…
- Ты хочешь сказать, что шрамы болят?
- Временами. Обычно приступами. День-два. Редко дольше.
- Обычно… Тебя всегда оставляли без обезболивающего? Госпожа Сайна?! – уточнил Чан. По мере того, как он вникал в мои слова, гнев в его глазах разгорался ярче.
Я бросил на него несчастный взгляд и коротко кивнул.
- И ты посмел думать, что мне будет угоден страдающий от боли слуга?!
- Я осмелился предположить, что нет…
- Правильно сделал! Немедленно к лекарям! Возьми травы, скажи, я распорядился! И больше не смей ничего утаивать, понял?
Ладонь принца дернулась в замахе, но он спохватился и опустил её.
- Иди сейчас же и возьми, сколько потребуется… Да не кланяйся!
Я поспешил уйти, пока принц не передумал, и вызвал Нохоя.