- Ты льстец. Когда я тебя освобожу, так и напишу в вольной, - хмыкнула госпожа Сайна и отошла к кровати. – Погаси свет.
Сердце дрогнуло и мерно застучало: «Когда, а не если. Когда, а не если». Оно бы пело, но у него уже почти не оставалось сил.
Я потушил свечи и пошел к госпоже, по пути избавляясь от одежды.
В покоях пахло гвоздикой. Я всей душой ненавидел этот запах.
Всё закончилось глубокой ночью, когда уже выпала роса. Отвернув голову в сторону, чтобы не чуять зловоние, я подождал, когда дыхание госпожи станет ровным и глубоким, а хватка ослабнет, осторожно перевернул легкое тело набок и сел. Её руки тут же зашарили по постели, норовя схватить меня за волосы, но успокоились, получив подушку. Госпожа прижала её к своей груди и засопела. Роскошный парик сполз набок, показалась изъеденная плешью голова.
Я подобрал свои вещи, набросил на плечи верхнее одеяние, забыв про прочие, небрежно повязал пояс и выскользнул из покоев на террасу. Разумеется, я вовсе не сбегал, госпожа не могла быть противна. Просто таковы были правила – невольники и рабы, даже фавориты, не могли спать в господских постелях. На это имели право лишь супруги.
Ночь ударила в лицо свежестью и прохладой так, что на мгновение закружилась голова. Я оперся на стену и долго дышал, прогоняя запахи гвоздики и тяжелых ароматических масел. Но те лишь притупились. Моя кожа, мои волосы, моя одежда – всё источало зловоние. Царапины на спине чуть пощипывали от прикосновения к шелку, и мне казалось, что даже кровь пропахла госпожой. Но, разумеется, этого быть не могло.
Я отдышался и, оттолкнувшись от стены, подошел к Нохою. Тот где-то раздобыл циновку и сладко похрапывал в углу террасы, видя десятый сон – лишь нос торчал наружу из-под шали. От прикосновения к плечу евнух вскинулся и сел, хлопая глазами.
- Я не сплю! Не сплю… Госпожа вас уже отпустила?
- Да, - я протянул ему ворох одежд. – Будь добр, отправь это в стирку с утра.
- Хорошо, - Нохой забрал одежду и хлопнул глазами, проснувшись. – Вы что же, пойдете к себе в таком виде?
Я пожал плечами. Мне было всё равно, кто мог меня увидеть. Все стражники давным-давно всё рассмотрели – спасибо госпоже за наказания и вразумления.
- Ночь же.
Нохой укоризненно покачал головой и потянулся к моему халату: завернул по самое горло, крепко перевязал пояс.
- Хоть так. Я вас провожу.
Я безразлично кивнул, и мы вернулись во двор господина Гармонии. Евнух сразу направился к себе. Я же, несмотря на смертельную усталость, сначала зашел в купальню.
Вода в бочке уже остыла, но розовый аромат всё еще витал в воздухе и успокаивал. Я долго-долго тер себя мочалкой с мыльным корнем, пока кожа не покраснела, а волосы не стали скрипеть, а потом сидел в бочке, отмокая и обрабатывая царапины на лопатках. Вода помогла: избавила от зловонных миазмов, очистила тело. Обычно очищение помогало и душе, но на этот раз проверенный способ подвел – пустота никак не проходила, лишь ширилась. Последний приказ госпожи, отданный перед самым сном, задел самое важное и беззащитное, что было во мне - надежду.
Я закрыл глаза, окунулся в воду с головой, но слова всё звучали и звучали в ушах.
«Наследный принц Чан достиг возраста зрелости, но совсем не интересуется наложницами. Я полагаю, у него недостаток ян. Завтра ночью ты отправишься к нему и поправишь баланс его энергий. Справишься – и я скажу императору, что ты всё искупил», - сказала госпожа.
О принце я знал лишь то, что он возник внезапно, словно из ниоткуда. Совсем недавно путь к трону принцу Чану преграждали шесть старших братьев. Но месяц назад они погибли. Император отправил их в Западную провинцию, в тихий город Янган по делам. Возможно, это был гнев демона, возможно, гнев богов, но в одночасье земля под Янганом с грохотом разверзлась, гора выплюнула потоки огня – и весь город рухнул в разлом и был погребен под толстым слоем раскаленной лавы. Заклинатели смогли спасти лишь некоторых людей с окраин. Все шестеро принцев погибли вместе с горожанами. Император был убит горем. Поговаривали, что он тронулся умом, ведь потерять в преклонном возрасте всех сыновей, когда даже последний стражник знает о бессилии императора – это было слишком страшно для всего народа Поднебесной. Династия сына Неба рисковала прерваться, и от этого были в ужасе все. Я сам полагал, что у Алтана остались лишь девочки. Но семь дней назад срок траура вышел – и во дворце появился принц Чан.