- Эрден.
- А? – выдохнул я, думая, что ослышался.
- Эрден, - повторил палач, не сводя с меня темных, почти черных глаз. – Или Ганзорег.
Я полагал, что давно разучился краснеть. В конце концов, как только меня не называли при дворе. Но в тот момент смущение мгновенно затопило меня от макушки до пят и выплеснулось на лицо обжигающим жаром. Подумать только! Неумолимый императорский палач назвал меня драгоценностью и обладателем стальной воли! Тот самый палач, после которого господин Гармонии превращался в сгусток страдания!
Я спрятался от пронизывающего взгляда в повозке, закрыл оконце занавеской и, встретившись с насмешливой улыбкой заклинателя, прижал ладони к пылающему лицу.
- Умоляю, молчите, - пробормотал я.
- О чем? Я ничего не слышал, - невинным тоном ответил Лао.
Тягу к пейзажам отбило до конца дня. Меня трясло. Что испугало, я и сам не понимал. Тархан ни разу не воспользовался своим положением тогда, когда я был в его власти, а ведь мог. И сейчас тем более не осмелится. Бояться мне было нечего. Так отчего сердце колотилось, словно пойманная в клетку пичуга? Испугался нечисти? Нет, её я боялся в последнюю очередь…
К вечеру мы достигли западной провинции и остановились у полей, чтобы ночью и утром император и его сын благословили их. Разбили лагерь, поставили шатры. Ночь расцветили костры, а воздух наполнился ароматами дыма и еды. Я, забыв о палаче, с тоской смотрел в сторону котлов, но так и не рискнул выйти из повозки без разрешения принца. А тот, казалось, забыл про меня. Из окна я видел, как он то и дело выбегал из императорского шатра и носился между костров, словно ребенок.
Лао же медитировал вот уже полдня. Он был бессмертным заклинателем. Его такие приземленные вещи, как еда, вообще не волновали – он питался солнцем и силами стихий.
От тихого стука в дверь я подскочил.
- Кто там?
- Тархан. Я принес еду, - раздался знакомый низкий голос.
Я приоткрыл дверь и в неверном свете костров увидел Тархана. На его левой ладони, опасно балансируя, стояла миска с овощами и ногой какой-то птички. Правая рука лежала на рукояти меча. Я заметил, что кинжалы переместились на левый бок.
- Это тебе, - палач сунул еду так резко, что пришлось быстро схватить миску, иначе она бы перевернулась.
Затем Тархан ступил на подножку, дотянулся до заклинателя и потряс его за плечо. Лао вскинулся от первого же прикосновения.
- Что?
- Император зовет, - сообщил Тархан и, сочтя задание выполненным, спрыгнул с подножки.
- Император? Да… Да, конечно, я иду… Октай? – Лао растерянно повел глазами, и я заподозрил, что тот вовсе не медитировал, а спал. Мало ли, как долго спали заклинатели? Они спокойно обходились без еды, были бессмертными и умели летать. Может, у них даже сон особенный?
- Октая не звали, - любезно сообщил всё тот же невозмутимый Тархан. Он так и не отошел от повозки и даже прислонился к ней спиной. Рука по-прежнему сжимала меч в ножнах.
Лао послал мне извиняющуюся улыбку и поспешил к императорскому шатру. Я посмотрел ему вслед, взглянул на еду и уставился на Тархана, который застыл у повозки неподвижной статуей.
- Ты выполняешь приказ госпожи? Там яд?
Тархан даже бровью не дернул, даже не повернул голову. Так и остался стоять, всматриваясь в темноту.
- Нет.
Он всегда отвечал с такой честностью, с какой твердостью работал. Тогда, когда госпожа отправляла меня в темницы, я мог задать ему любой вопрос и получить подробный ответ: будут ли посетители, как долго висеть на дыбе, сколько капель упадет мне на голову. И я был уверен, что даже если бы он ответил сейчас «да», то еда всё равно оказалась бы у меня в глотке.
Но если он не выполнял приказ, то зачем ему стоять здесь, вцепившись в меч и уставившись в темноту?
- Тебя что-то беспокоит, да? – понизив голос, спросил я. – За нами что-то наблюдает?
Тархан метнул на меня косой взгляд и кивнул.
В живот плеснуло холодком страха. Сердце тревожно забилось. Небеса, а ведь наставники клятвенно убеждали, что боевые искусства господину Гармонии никогда не понадобятся! Их мне не преподавали!
Я вытащил из узелка мешочек с болеутоляющими травами.
- Что это? – резко спросил палач, и я от неожиданности высыпал в тарелку всё, что было. А он даже не стал дожидаться ответа – принюхался к терпкому аромату и прищурился: - Болеутоляющий сбор? Зачем он тебе?