«Не пройдем! Посыплются на землю! Столкнутся и посыплются. А отвечать кому? — тревожился Белогуров. — Возвратиться? Нельзя…»
Настороженный эфир молчал. Не прослушивалось ни одного слова. Слева от боевого порядка эскадрильи ослепительная молния надвое расколола небо, из темных клубящихся туч косым росчерком брызнул дождь.
«Гроза!» — хлестнула страшная мысль. Самолет Белогурова лег на крыло. Болтанка становилась все ощутимей. Через семь минут полета — цель. А всего через минуту или две — стена грозовых облаков со вспышками молний.
И тут поступила вводная передать командование эскадрильей капитану Калинкину — командиру звена.
Он нащупал пальцем кнопку передатчика:
— Восемь пятнадцатый, я — ноль второй, как слышите меня?
— Нормально.
— Восемь пятнадцатый! Занимайте мое место, ведите «коршунов».
— Понял! — после некоторой паузы ответил капитан Калинкин.
Самолет заместителя командира полка отвалил в сторону со снижением, а эскадрилья прежним курсом продолжала полет. Оглянувшись, Белогуров увидел, как истребители, ведомые Калинкиным, устремились в узкий просвет между облаками. Снова росчерк молнии раскроил небо, и Белогуров, уже не отвлекаясь, повел свой истребитель на аэродром.
Калинкин, получив команду подполковника, занял его место в строю. Рядом, будто привязанный, встал его ведомый Климачов. Калинкину не оставалось времени подумать, почему подполковник возвратился на аэродром. Возможно, хотят проверить волевые качества Калинкина, мол, как-то справится с обязанностями командира эскадрильи.
Сверив карту с местностью, капитан с опаской посмотрел на приблизившуюся облачность. Он подправил курс и повел эскадрилью в просвет между облаками. Лобовое стекло самолета покрылось тонкой слюдяной пленкой. Пошел дождь. «Только бы проскочить! Проскочить!» — беззвучно шептал побелевшими губами Калинкин, оглядывая плотный строй истребителей, и приказал:
— Повнимательней, «коршуны»!
И тут же вся эскадрилья стремительно нырнула в затягивающийся облаками просвет. Калинкин почувствовал, как залихорадило самолет, он с трудом удерживал заданную высоту, курс и скорость.
Облака оборвались мгновенно, будто их и не было вовсе. Калинкин боялся оглянуться. А вдруг! Но когда оглянулся — ощутил радость: все самолеты эскадрильи были на месте. А внизу голубой лентой протянулась речка. Где-то на ее берегу аэродром «противника».
— Справа сверху группа самолетов! — доложил командир первого звена.
Калинкин посмотрел вверх и заметил «чужие» самолеты.
— Восемь семнадцатый! Прикройте парой! — приказал он.
— Понял!
Эскадрилья быстро приближалась к цели. Где-то на средних высотах завязался воздушный бой между парой восемь семнадцатого и самолетами «противника».
— Держи на солнце!
— Слева заходят!
— Ведущего меть! Ведущего! — шумел эфир.
— Держись, восемь семнадцатый, скоро поможем, — пообещал Калинкин, когда заметил впереди по курсу длинные ряды «самолетов» на земле и положил палец на кнопку сброса бомб. — Приготовиться, «коршуны»… Сброс!
На развороте Калинкин с удовольствием взглянул на горевшие внизу «самолеты». Словно проснувшись, торопливо захлопали вслед удалявшейся эскадрилье истребителей-бомбардировщиков зенитные установки.
— Восемь семнадцатый, как там у тебя? — спросил Калинкин.
— Накрыли нас, командир. Зажали, не выскочить.
— Пристраивайтесь, — ответил Калинкин и подумал: «Надо бы звено на прикрытие послать. Паре оказалось не под силу».
Когда эскадрилья была в сборе, Калинкин взял курс на аэродром. На обратном пути, рассчитав горючее, он стороной обошел облачность. И лишь после этого почувствовал, как устал. Болели спина и шея, пот заливал глаза. И все-таки было хорошо. Задание выполнено.
Чем ближе подлетал подполковник Белогуров к аэродрому, тем тягостней становилось у него на душе. Справится ли Калинкин? Несколько раз приходила мысль о возвращении в эскадрилью. Но разве ее догонишь! Он все делал по команде. И управление эскадрильей было передано опытному летчику.
Белогуров резко тряхнул головой, чтобы избавиться от неприятных мыслей. Тут же, словно назло, от земли вынырнул красноносый истребитель «противника» и на огромной скорости ушел вверх. Белогуров даже не погнался за ним. Понимал: тот сделал свое дело — незаметно подкрался к нему и атаковал.
«Какой-нибудь юнец вроде Климачова», — мрачно подумал Белогуров. Далеко впереди уже начинали вырисовываться контуры аэродрома. А ему хотелось, чтобы аэродром был как можно дальше. Но скоро посадка, а эфир перегружен командами, громкими восклицаниями, переговорами, по которым можно судить, как трудно сейчас летчикам.