— Не расстраивайся. Я тебя выведу — никто не узнает, — заговорщически подмигнул старший мастер. — Сам таким шустряком был.
— Так уж и выведете, — засомневался Петька.
— Выведу, выведу, — снова пообещал старший мастер и спросил: — А паять не надоело?
— Скажете тоже…
— Тогда приходи завтра.
— А кто меня пропустит? Из кадров этот… килька тощая, не хочет даже говорить о работе. Я только узнать пришел, а он уже…
— А ты приходи. К восьми часам приходи, к проходной. Я тебя так проведу — и килька не узнает.
— Гожо.
— Но учти. У меня, как видишь, со временем не густо и с порядком строго, — намекнул старший мастер на случай с электромонтажником. — Без десяти чтобы как штык, и полтинник на обед. Гожо?
— Гожо.
— Пойдем, я тебе схемку дам. До конца смены посидишь, почитаешь ее, а потом вместе домой пойдем. Не возражаешь? Если кто подойдет к тебе и начнет спрашивать, кто ты и откуда, скажешь: выполняю задание Николая Петровича Кулькова. Мое, значит, задание. Понял? — сказал старший мастер и передал электрическую схему Петьке, поглядев на него грустными, чуть усталыми глазами.
Не таким ли и он был лет одиннадцать-двенадцать назад? Всего лишь и разницы — ростом повыше да плечами поуже. Побродил же тогда, погулял с ватажкой сверстников по городским улицам — вспомнить стыдно. Отнятые у девчонок сумочки, кутежи по глухим подъездам, картежная лихорадка до утра, а потом неутешные слезы матери и ранняя смерть отца от инфаркта — все памятью накрепко впитано и порой такой болью отзывается — от себя деться некуда. Столько уж лет прошло, а не знаешь, какой мерой добра с людьми расплачиваться. Страшно подумать, куда бы могла завести его гулевая «свободная» жизнь, не появись однажды в их компании парень блатного пошиба, в какой-то пустяковой ссоре уложивший на асфальт одним ударом кулака запальчивого главаря. А через некоторое время, когда уже стал «своим» парнем, он подбил их пойти колымнуть на разгрузке железнодорожных составов, чтобы заиметь свой законный рубль. Потом каким-то образом и на завод умудрился провести, и не через забор, а через проходную. Целый день они со стариком мастером по цехам ходили, а в обеденный перерыв вместе с рабочими в заводской столовке щи с кашей уминали. Вкусными же они тогда показались! Сильно поредела их компания после этого случая, многие на заводе остались. А парень тот вдруг исчез. Лишь однажды он встретился на улице в милицейской форме. Остановились, улыбнулись понятливо, крепко, по-мужски обнялись, конечно, поговорили и расстались. Вот ведь как получилось! Из одного стакана водку с ним пили, в карты резались, а он милиционером оказался! Узнай они в свое время об этом — и лежать парню в госпитале…
Николай Петрович до боли сцепил ладони и снова посмотрел на согнувшегося над верстаком Петьку, на чуть заметный дымок от сгоревшей канифоли, поднимавшийся с горячего жала паяльника, зажатого в его руке.
ГЛАВА 7
Петьке просто не верилось, что он побывал на заводе, даже спаял четыре платы, и, если верить старшему мастеру, спаял по всем правилам, а это значит, их могут установить на какую-нибудь электрическую машину. Ему не терпелось узнать — на какую именно, но раньше чем утром следующего дня нечего и помышлять об этом.
В Ледовый дворец Петька возвращался той же улицей, вдоль уже знакомого забора. Теперь-то он знал, что за ним! До сих пор стоит перед глазами огромный заводской корпус с несколькими цехами внутри, а в ушах не утихает шум механического участка. Он еще чувствует левой щекой горячую струю воздуха, ощущает запах дымка от прогретого паяльника и слышит голос старшего мастера: «Приходи завтра. И полтинник на обед…»
Улица, казалось, до отказа забита машинами, трамваями и пешеходами. Не желая опаздывать на матч, Петька ускорил шаг, а потом и вовсе побежал, прокатываясь на скользких ледяных дорожках бульвара. До начала матча оставалось минут двадцать пять, но Петька спешил, чтобы не пропустить разминку игроков. Перед тем как зайти в Ледовый дворец, он заглянул в кассы — убедиться, не поторопился ли взять билет днем, был ли смысл брать дорогое место, когда перед началом матча, если мало зрителей, можно взять билет на дешевую трибуну, а потом сесть где лучше. И никто тебе слова не скажет.
Еще не дойдя до касс, Петька с радостью подумал, что не прогадал. К трем маленьким открытым оконцам выстроились длинные очереди, они так перемешались между собой, что трудно было разобраться, кто в какой стоит.
Оставалось еще несколько свободных минут, и Петька решил потолкаться среди любителей хоккея.