И заглянул. Петька оторопело наблюдал, как он отобрал несколько готовых плат, пренебрежительно бросил: «Привет семье!» — и направился к своему столу.
— Ты куда платы понес? — после некоторого замешательства спросил Петька.
— Не твое дело, профик! Сиди и не рыпайся!
Петька догадался: электромонтажник хочет отобрать у него самые лучшие платы и на них подработать. Он схватил паяльник, выдернул вилку из розетки и устремился за электромонтажником.
— Отдай платы, синий! — пригрозил Петька, выставив паяльник как пику.
— Ты свихнулся, профик! — опешил от такого напора электромонтажник. — Я хотел помочь отнести на контроль…
— Положь на место!..
Петька опустил паяльник, когда все платы лежали у него на столе.
Обозленный электромонтажник недвусмысленно обещал:
— Ничего!.. Я тебя сделаю где-нибудь за поворотом!
— Отверни рожу, синий! Или клеймо приложу!
Электромонтажник с оглядкой побрел на свое место, а Петька еще долго не мог успокоиться, перекладывал детали с одного края стола на другой, включил паяльник и почти сразу же выключил его, вспомнив, что через двадцать минут конец смены и нужно поторопиться со сдачей плат. Он собрал их аккуратной горкой на согнутой в локте левой руке и, слегка откинув назад голову, направился к контрольному мастеру.
Давно Петька не чувствовал такой радостной усталости. Он не помнит, когда у него так быстро проходил день. А с платами получилось просто великолепно, все до одной принял контрольный мастер. А тут как раз, к удовольствию Петьки, старший мастер подошел, стоит себе рядышком и молча наблюдает, как платы перекочевывают на стеллажи. Потом подмигнул одобрительно, сказал: «До завтра» — и пошел по участку. Значит, снова будет встречать у проходной. А еще он днем говорил, что с Петькиной головой в учениках долго задерживаться стыдно и он надеется месяца через три перевести его на второй разряд.
ГЛАВА 9
Андрей чистил на кухонном столе картошку. На старой, шелушившейся клеенке с темными полосками следов от ножа выросла уже внушительная горка кожуры, а он так и не наполнил маленькую кастрюльку, куда, приподнявшись на цыпочки, все чаще заглядывала Светка.
— Ты будешь мятую варить, да?
— А ты какую хочешь? — Андрей хотел погладить тонкие, светлые до прозрачности волосы сестры, но рука была грязной и мокрой, и он, прочертив ею замедленное полукружье, снова взялся за нож, пообещав: — Я тебе жареную сделаю. Хорошо?
— А какая быстрей? Жареная или мятая?
— Все от повара зависит. Иди гуляй. Хотя подожди. Лучше шкаф протри от пыли и двери.
Светка со стуком опустилась на пятки, спрятала недовольные глаза и стала водить пальцем по краю стола.
— А мама уже протирала… До самого верха… — И Светка наглядно показала ручкой над головой.
— Пальцами немытыми кто водил? Ну вот, иди и протирай.
— Мама…
— Мама с работы придет — у нас все будет сделано.
— А почему ты пришел раньше мамы?
— Меня раньше отпускают. — Андрей нарезал картофель продолговатыми дольками, включил электрическую плитку и поставил на нее разогреваться почерневшую с боков сковородку.
— Мама идет! Мама идет! — запрыгала Светка, прихлопывая в ладоши.
Андрей мельком увидел за окном улыбнувшуюся ему мать, подумал: это она оттого, что заметила его за приготовлением ужина. Очень уж редко видела его мать за подобным занятием. Многое делал по дому, но готовить не любил. И ему стало приятно от этой мысли. Он даже не пошел, как обычно, помочь матери раздеться, когда она вошла. Невысокая и вся светлая какая-то, будто сама радость вошла в дом. Светка тоже выдерживала характер, усердно терла тряпкой ножку стола и все поглядывала на мать, ждала, когда похвалит.
— Ты знаешь, Андрей, мне сегодня путевку обещали в санаторий. С отцом еще вместе заявление писали… — И Нина Викторовна, вдруг запнувшись, посмотрела на сына, потом, неохотно сгоняя радость с лица, на Светку.