— Этим до нас дела нет. Все в подъезд! По свистку ко мне. А ты, Музыкант, останься, — сказал Петьке высокий. — Крючком будешь.
— Ха, — усмехнулся Петька. — Крючком!.. Говори, что надумал. Вслепую не люблю.
— Все будет в порядке. Садись на дорогу. Да не так, не на корточки! Во-от!
— А дальше что?
— А дальше сиди. Я тебе буду скучные анекдоты травить.
— Валяй. Я тебя понял. Но анекдотики повеселей.
На перекрестке показался маленький служебный автобус. Его желтые габаритные огоньки быстро приближались к двум парням на дороге.
— Ложись! — отрывисто приказал высокий и тут же ухватил упавшего навзничь Петьку за кисти рук. — Закрой глаза и не шевелись! — И стал неумело делать искусственное дыхание, размышляя вслух: — Если на такой крючок не поймается, то уж точно — сволочь.
Высокий, как ни хотелось, не смотрел в сторону приближающегося автобуса, только проворней заработал Петькиными руками, будто на него налетела мошкара.
— Да не лупи ты в подбородок!
— Терпи, Музыкант! Затылком чувствую — тормозит. Объезжать и удирать не будет.
— Быстрей бы, все штаны промокли.
Автобус притормозил и, как показалось Петьке, остановился чуть ли не возле его головы.
— Что с ним? — услышал он голос шофера.
— Лежит вот… Не пойму — то ли дышит, то ли нет.
Петька услышал стук подошв по ступеням автобуса и почувствовал, как наклоняется над ним шофер. В это время по свистку высокого из подъезда выскочили поджидавшие сигнала ребята и вихрем влетели в автобус. Шофер после секундного замешательства бросился к баранке, включил зажигание, но, поняв, что опоздал, мотор запускать не торопился. Низкорослый сел справа от шофера на первое боковое сиденье и не без намека постругивал палку.
— Тише, не надо кричать, — начал успокаивать шофера высокий, хотя тот и не собирался кричать. — До станции семь километров. Так ты нас туда без шума. Договорились?
— Ясное дело! — с подавленной обреченностью ответил шофер. — Мотаешься целыми днями, а тут вот такие…
— Семь километров!
Шофер, больше не пытаясь продолжать разговор, включил скорость.
Когда въезжали в поселок, Петька все еще не решил, где остановить автобус: у дома или где-нибудь в сторонке, а потом подойти пешим. Мало ли что завтра взбредет в голову шоферу! Запомнит дом, позовет милицию — и привет! А после отец лупку устроит.
Петька улыбнулся, вспомнив, что еще не говорил ни отцу, ни матери о работе на заводе.
«Пусть думают — шатается, а я им бац первую получку и пропуск на завод! Вот комедия будет!»
Автобус Петька попросил остановить, не доехав до дома метров триста. Так он посчитал надежнее. Когда автобус на перекрестке скрылся за магазином, Петька собрал вокруг себя ребят и сказал, что ломы, лопаты лежат у него дома, а сам открыл проволочным крючком двери в заборе и исчез во дворе. Вернулся он через несколько минут с двумя лопатами и тремя ломами, в сопровождении трех собак.
— Веди на пруд! — приказал высокий. — Ты, Музыкант, будешь временно моим помощником, Ребя! Разбирай лопаты и ломы и айда за Музыкантом!
Петька, как проводник, шел первым, рядом с ломом на плече шагал высокий. Из подворотен часто выскакивали сонные собаки и захлебывались от лая, но, заслышав утробный рык крупных Петькиных псов, с паническим визгом скрывались за заборами.
По пути к пруду Петька рассказывал про деда-фронтовика, и высокий пообещал ему перекопать все дно пруда и найти самолет. В крайнем случае, говорил он, можно попросить и брата, который работает на экскаваторе.
— Вот она, плотина, — остановился Петька на небольшой, вытянувшейся лентой возвышенности.
Оглядевшись, ребята заметили в реденьком свете луны ледяное поле пруда, а позади — крутой спуск с плотины.
— Ну что? Начали? — И Петька первым ударил ломом в мерзлый грунт.
— Не спеши, Музыкант. Не с того места начал, — остановил Петьку высокий. — Нужно снизу начинать. В основании плотины что-то вроде туннеля копать.
— А ты последним перед водой станешь дыру пробивать? — с подковыркой спросил низкорослый.
— Не бойся, тебя не заставлю. Эх! Пропадай мое пальто! — И с ломом в руках бросился вниз по склону, и вскоре послышались редкие, но сильные удары в основание плотины.
Перестук ломов и лопат о мерзлый грунт был похож на короткие пулеметные очереди. Быстро разогревшиеся от непривычной работы ребята посбрасывали с себя пальто и остались в пиджаках и спортивных куртках.
Земля поддавалась неохотно. У Петьки уже лопнули на ладонях скороспелые мозоли, и раны горели, как будто в них насыпали перца или соли. А он все долбил и долбил оледенелый грунт, в душе переживая, как бы не ушли ребята и не оставили его одного.