— Пап, а пап, — осторожно начал Петька, принимая от отца сверток и вкладывая открытку на прежнее место, — мне бы денег…
— Дай ему, мать, рублевку на кино.
— Мне триста рублей надо… — И Петька настороженно втянул голову в плечи.
— Тридцать рублей? — переспросил Дмитрий. — Это куда тебе столько?
— Не тридцать, а триста…
— Хе-хе! Ему костюм в зубы, а он еще триста в придачу. Воистину «дорогой сынок»… — сказал Погорелов.
— Помолчи, Федор! — резко оборвал Погорелова Дмитрий. — Мой сын — мне и оценивать.
— Да я что? Оценивай! — усмехнулся Погорелов и в ожидании скандала поудобней уселся на табурете.
— Ну, так для чего тебе триста понадобились?
— Лодку хотел… У нас в пруду ни одной лодки. Наша первой будет.
— Это хорошо, Петька, что наша лодка первой по пруду поплывет, — медленно начал Дмитрий. — Я вот тоже у грузчиков вроде первым числюсь. И не по бригадирству, а так. Но все это чушь, Петька. На кой черт тебе в ту лоханку первым лодку спускать, когда, может, для души корабли сподручней строить или капитаном на них. Мать, прими у него костюм, пусть полежит до весны.
— Мне бы лодку, пап…
— Лодку? — Дмитрий приподнялся и налег ладонями на середину стола, чтобы ближе видеть заплывающие страхом Петькины глаза. — А ты их заработал, сотни-то? Я тебе дам такую лодку, ты у меня гвоздем в пол влезешь! Поговори мне еще! — рыкнул Дмитрий и угрожающе сжал кулак.
Петька вихрем сорвался с табуретки, и только зеленое пальто, на ходу стянутое с вешалки, на мгновение мелькнуло в двери и исчезло.
— Петька-а! — полетело вслед…
А младший Вьюн, хлопнув коридорной дверью, прыгнул через все ступени крыльца прямо на ледяную дорожку двора, не удержался на ногах, ударился боком, почти тут же вскочил и завернул за угол соседского дома. На этот раз отец не побежал за ним, наверно, слишком хмельной был… Петька перевел дух и со злостью пнул консервную банку, подвернувшуюся под ноги. Ну с чего так разозлился отец? И попросить ни о чем нельзя… Всегда так: выпьет, а на другой день хоть не подходи… И денег не дает. Где их достать, почти триста рублей? А без лодки никак нельзя, без нее дно пруда не исследуешь и самолета не найдешь. Эх, папан, папан! Ну что тебе стоило? Всего полторы зарплаты.
Петька с тоской посмотрел на небо, которое, кажется, вот-вот обрушится снегом на малолюдную улицу, на исковерканную машинами дорогу и воющие от ветра провода. Он думал: хорошо бы сейчас оказаться в школе. Там идет уже второй или третий урок, и весь девятый класс слушает старенького учителя физики Спиридона Ивановича. Он может бесконечно говорить о знаменитых русских ученых-физиках, о могучей энергии атома. И пусть бы Спиридон Иванович закатил ему в журнал жирную двойку за невыполненное домашнее задание, пусть бы выгнал из класса за поломанный измерительный прибор, ведь все равно на следующий день он мог бы прийти в школу. А теперь что делать? Куда пойти?
На выцветшей за зиму доске объявлений Петька прочитал:
— Продаются, — повторил Петька, зевнул и зашарил по карманам с надеждой найти мелочь. Нашел всего лишь два пятака, этого, конечно, было мало, и на билет не хватит.
— Эй, паря! — окликнул он проходившего мимо парнишку примерно своего возраста. — Подкати-ка на минутку.
Тот подошел и выжидательно остановился, поглядывая на Петьку настороженным взглядом.
— Дай закурить.
— У самого на раз осталось, — хмуро ответил парнишка.
— А это мы посмотрим, — процедил Петька сквозь зубы и ухватил парнишку за ворот пальто. — Проверим, что у тебя там, — и запустил левую руку в его карман, вытащил пачку папирос, надорванный рубль и расческу, которую сунул обратно. — Только пискни, шарахну — гвоздем в землю влезешь! — И с ехидством добавил: — В долг беру, отдам после дождичка. Проваливай!
Парнишка отошел на несколько шагов и пригрозил:
— Мы еще встретимся!
— Приходи, — усмехнулся Петька. — Деньжат не забудь.