— Напрасно он так затянул с набором высоты. Свечой бы в зенит — и знай наших!
— Его не тянет свечой. Говорят, он любит в наборе высоты «посмотреть на все вокруг, а то потом будет некогда».
— Выбрал бы француз старичка, он бы показал ему класс!
— Кто-нибудь видит Можерова?
— Ослепнуть можно! Куда ж так высоко? И от аэродрома удалился. Скрывается с глаз заграничного командования!
— Да вон же он! В пике вошел!..
Климачов тоже заметил пикирующий на посадочную полосу истребитель. И когда казалось, что летчику уже не справиться с неудержимым тяготением земли и нарастающей с каждой секундой скоростью, истребитель выровнял полет. Он белой молнией перечеркнул небо, взметнулся вверх, унося за собой раздирающий уши грохот реактивного двигателя.
«На мертвую петлю пошел», — предположил Климачов.
Но истребитель Можерова в верхней точке петли неожиданно вышел в горизонтальный полет, повернулся вокруг продольной оси, кабиной к небу, и тут же снова устремился вверх, быстро уменьшаясь в размерах.
«Полупетля, — отметил Климачов. — Неужели двойную полупетлю надумал? Это же немыслимо!»
Полупетля — привычная фигура высшего пилотажа для летчика, и выполняют они ее довольно охотно. Но не каждый летчик способен выполнить двойную полупетлю. Для этого надо обладать не только тонкой координацией управления и необыкновенным чувством пилотируемого истребителя, но и завидной силой и выносливостью. При выполнении первой полупетли ошибки летчика почти не представляют опасности, но когда летчик сразу же после первой полупетли идет на вторую, цена ошибок возрастает. Любая из них может привести к штопору, из которого современный истребитель выводить сложно. И, возможно, поэтому эта фигура высшего пилотажа не является обязательной даже для опытных летчиков.
— Крепко загнул! — похвалил кто-то восторженно.
Климачов посмотрел на французских летчиков: а что они думают по этому поводу?
Но по каменно-непроницаемым лицам французов невозможно было определить, разделяют ли они восторг однополчан Можерова, или могут выполнять эту фигуру гораздо лучше.
«Может, что не так сделано?» — с тревогой подумал Климачов и посмотрел на командира полка, руководившего полетом. Рука опущена, спокойный, возможно внешне. Значит, не так уж и плохо у Можерова с двойной полупетлей. Только он напрасно с нее начал. После такой фигуры разные там «бочки», мертвые петли вряд ли вызовут у французов хотя бы малейшие признаки удивления.
Но затем полет Можерова стал не совсем понятен тем, кто остался на земле. Вместо того чтобы выполнять мертвые петли и другие фигуры высшего пилотажа, истребитель по крутой нисходящей спирали стал быстро терять высоту. Многим показалось, что пилот готовится на посадку. Неужели что-то случилось с самолетом? Или нервы не выдержали? Ведь Можеров не выполнил и половины задания.
Между тем истребитель вышел из спирали и с посадочным курсом, со снижением, быстро приближался к аэродрому. Он еще был далеко, за приводной радиостанцией, но командир полка подал команду, которую обычно подают зазевавшимся летчикам:
— Восемь шестнадцатый! Выпустить шасси!
«Не получилось с полетом, — удрученно вздохнул Климачов и искоса посмотрел на гостей. — Заговорили… Теперь заговорили! Обсуждают!..»
Но вновь неожиданность. Самолет Можерова резко накренился влево, вот он уже летит «на спине»… и опять консоль пошла вниз… Да это же «бочка»! «Бочка» на невозможно малой высоте!
Рука командира полка взлетела с микрофоном к подбородку. Он, видимо, хотел что-то приказать летчику, но опыт подсказал — поздно. В эти считанные секунды полета любая команда может стать непоправимой помехой.
Климачов заметил, как замерли на полуслове французы и стало тихо в строю. И он почувствовал страх за товарища. Малейшее неточное движение рулями управления — и гибель летчика неотвратима.
Истребитель Можерова на высокой скорости крутился вокруг продольной оси, едва не черпая крыльями землю аэродрома. Казалось, он вот-вот заденет ее и от взрыва содрогнется воздух, синева смешается с черной гарью и дымом…
После третьей «бочки» истребитель заметно погасил скорость, в плавном, неестественно вялом развороте набрал высоту полета по кругу и выпустил шасси несколько раньше, чем предусматривалось инструкцией. Но это уже было не так важно. Весь полет Можерова не укладывался ни в какие инструкции.
Можеров, взволнованный и счастливый, подошел с докладом о выполнении задания к командиру полка, стоявшему на некотором удалении от замкомандующего и французов.