И его глаза полыхнули алым, багровым, кровавым. Словно в них была заключена вся суть красного.
Сердце Виктории испуганно подпрыгнуло, заметалось подобно вольной птице, впервые заключенной в клетке.
Неужели губа треснула и…
Нет, бояться нельзя. От этого только хуже.
Ее столько раз предостерегали, что она была не в силах забыть.
Девушка постаралась вздохнуть спокойно.
Это Александр, ее друг, они знакомы с самого детства. Он не причинит ей вреда. И пальцем ее не тронет.
Девушка решительно выпрямилась, готовая крикнуть что-то вразумительное, но Александр уже сидел на корточках, вылизывая свежий порез на руке — тот стремительно затягивался, не оставляя и намека на свой визит. На землю не упало ни капли, хотя Виктория уже давно задавалась вопросом.
Интересно, а какого цвета кровь у вампиров?
В лунном свете сверкнули острые клыки, ставшие, казалось, еще более длинными и устрашающими.
— Тц. Снова калечиться пришлось. — Александр поднял на нее взгляд. — Что же ты делаешь? Прекрасно же знаешь, что даже самая маленькая капля способна…
Виктория яро закивала.
Она знает. Прекрасно знает, что даже малюсенькая капля крови способна снести ему голову ко всем чертям. Ну, вернее, к его животной сущности.
И как же она может простить себе то, что постоянно забывает, что Александр — не человек?
Она приблизилась к нему, желая помочь подняться, но молодой че.. вампир уже и сам со своей обыкновенной легкостью вскочил на ноги.
— Прости меня…
Александр вытянул руку вперед, нежным жестом заправил ей за ухо непокорную прядку волос, как всегда невзначай коснувшись ее щеки.
Словно ничего не случилось.
Виктория невольно скосила взгляд на его руку. Она выглядела как и всегда, девственно-чистой, словно нетронутый лист пергамента. Девушка могла бы смотреть на нее вечность.
Раздались торопливые шаги, совсем рядом. Уже в следующую секунду — Виктория даже не успела отскочить от Александра — показался их обладатель.
Тут же Виктория похолодела изнутри.
Брат.
А он никогда не одобрял их с Александром излишнюю, хм, близость.
Какое-то время они просто смотрели друг на друга — брат и сестра. Девушке казалось, что еще чуть-чуть, и Сириус обратит ее в пепел.
— Виктория, мы же с тобой это столько раз обсуждали… — наконец выдавил из себя юноша, сверкая глазами.
— Да, — гордо выпятила подбородок та. — И ты не можешь указывать мне как жить и что делать. Это мой личный выбор. Прости, Сириус, но ты и так все знаешь.
Виктория скрестила руки на груди, не сводя взгляд с брата.
— А ты не понимаешь опасности, которой себя подвергаешь! Я же вижу, как он, — Сириус кивнул в сторону Александра, — смотрит на тебя.
Из груди девушки рванул смех, раздирающий горло.
Александр, опасность? Быть не может!
— Он любит меня!
— Да ему нужна только твоя кровь, идиотка! — в сердцах воскликнул Сириус, шумно дыша и все еще не глядя на Александра. — Только твоя кровь!
Виктория замерла. Слова застряли где-то там, внутри.
Нет, это все шутка.
Краем глаза она увидела быстрое, неуловимое движение — Александр метнулся к Сириусу. Но тот явно был готов к такому повороту событий, и в его руке мигом сверкнул серебром фамильный меч Сайленсов.
— А ты куда смотришь, подонок? Хотел напасть на нее, да? Тебя там что, плохо кормят? Какие же вы ненасытные, твари!
Сириус рубанул мечом так, что воздух жалобно засвистел.
Александр молча увернулся. Он уже тоже сжимал в руке длинный, узкий, словно копье, меч, странно светящийся алым.
Но Виктория не смогла удержаться:
— О чем ты вообще, Сириус? Александр твой друг, и мой тоже! Он не может желать нам зла!
Ее голос не возымел никакого действия — он потонул в свисте воздуха и звоне мечей, ударяющихся друг о друга с неимоверной силой. Виктория как завороженная смотрела, как Сириус делает выпад за выпадом, стремясь дотянуться хотя бы до волоска Александра, как вампир в свою очередь отбивает удар за ударом, как они шаг за шагом двигаются к повороту за угол…
— Нет! Сириус, нет!
Ветер страшно завывал в проходах, бился о стены. Все смешалось в одно сплошное пятно. Перед глазами у Виктории носилось не две, а три, десять, сотня фигур. Они проходили сквозь стены лабиринта, роняли на землю капли крови — своей и чужой. В ушах бесчисленным эхом звучал лязг и тяжелые вздохи вперемешку со страшными ругательствами. Голоса слились в один страшный хрип, шепчущий ей у самого уха, что она во всем виновата и ничего не сможет сделать. Это было невыносимо, и Виктория заткнула уши, зажмурила глаза, отпрянула к стене…