Удовольствие, правда, сопутствовало получению тех самых услуг и возможностей далеко не всегда. Например, Марина очень не любила вспоминать ощущения, испытанные ею в запертом на ключ кабинете замдекана её факультета, зато полученная по итогам тех ощущений работа в реставрационных мастерских при учебном заведении оказалась очень полезной в плане и заработка, и освоения специальности. Но вот с преподавателем, который помог ей перебраться из этих мастерских в редакцию сотрудничавшего с институтом издательства, она чувствовала себя настолько хорошо, что их отношения продолжались аж больше полутора лет. Вполне приятные ощущения оставались и после периодических поездок к директрисе модной галереи, через работу в которой Марина сделала своё имя известным и уважаемым среди художников и покупателей их работ, да и кое-с-кем из тех художников Марина поддерживала отношения не только деловые…
Но с Иванцевым как-то само собой прорисовывалось что-то другое. Мужчины старше, а иной раз и намного старше неё у Марины были, и она прекрасно понимала, что разница в возрасте — это, знаете ли, не просто циферки в паспорте, но этот сорокадвухлетний мужчина старым ей не показался даже с первого взгляда. Кстати, о первом взгляде… Марина даже коротко хихикнула вслух, вспоминая, как Павел уставился на неё, когда открыл дверь. Да, шок — это по-нашему! Вообще, за свою внешность Марина постоянно возносила хвалу папе с мамой и законам генетики — очень уж много пользы она приносила. Во-первых, это шикарная маскировка — многие мужчины начинали всерьёз воспринимать «эту блондинку», когда было уже поздно, и она подводила их к такой стадии принятия её интереса, на которой давать задний ход становилось уже совсем не по-мужски. Во-вторых, это и инструмент был крайне действенный — мало, очень и очень мало нашлось бы мужчин, готовых отказать в просьбе такой милой очаровательной барышне! А что они при этом рассчитывают на совершенно определённую благодарность с её стороны, и, не получив таковую, сильно разочаровываются в жизни вообще и в ней лично в особенности — так это не её проблемы, а тех, кто привык думать, что все люди — братья, а все бабы — сёстры. Да, она не против иногда такую благодарность и предоставить, причём не только мужчинам, но вот кому и когда — решать будет она сама. А уж в том, что реши она именно так отблагодарить мужчину, ему и в голову не придёт захотеть от неё чего-то иного, Марина, трезво оценивая свои возможности, не сомневалась ни секунды. Вот Павла она так почти наверняка отблагодарит, в том числе, кстати, и потому, что он сразу всё понял и интерес проявил к ней самой, какая она есть, а не просто к обладательнице внешности некоего, пусть даже и очень высокого, стандарта. Опять же, мужчина, понимающий толк в сладостях, но при этом не кондитер, на взгляд Марины, пустым и никчемным человечком не мог быть в принципе. Да уж, пирожные оказались просто изумительными, давно она таких не пробовала… Показанный Павлом магазинчик точно надо взять на заметку.
Неожиданно интересно оказалось и общаться с Павлом. И опыт жизненный у него немалый, и рассказывать он умеет увлекательно и интересно. Марина даже не смогла вспомнить, кто именно из них предложил перейти на ты — как-то оно само собой вышло, легко и естественно. Тут Марина вернулась к размышлениям о разнице в возрасте. Да, Павел седой и усатый, этакий олдскульный мамонт, но вот своё преимущество в богатстве жизненного опыта он показывал ей как-то ненавязчиво и без того чувства собственного величия и превосходства, которое так любят демонстрировать многие старшие — на взгляд Марины, в большинстве случаев совершенно не к месту. Ну подумаешь, ему сорок два, ей двадцать восемь, и что? В дочки она ему точно не годится, в младшие сёстры, пожалуй, тоже. Марина попыталась мысленно произнести эту фразу, вставив туда «ещё» и «уже», но быстро запуталась, в каких местах должны стоять эти наречия — то ли ешё не годится в дочери, но уже не годится в младшие сёстры, то ли наоборот… Да и ладно, не настолько это существенно. В общем, с Павлом им только дружить и остаётся, с перспективой скорого перехода этой дружбы, как говорится, в горизонтальную плоскость.