Я уже стал подходить к старому домику возле небольшого озера, который был нашим местом с Джейсоном, как услышал пронзительный смех в метрах тридцати за бугром. Любопытство повело меня туда и не подвело. Смех издавала моя старая компания, которая очень обрадавалась моему приходу. Кого только я не увидел: Эндрю — белокурый мальчик, вечно чем-то недовольный, но сейчас только так потягивал пиво из горла; Бобби — индийский мальчик, который под чьим-то влиянием стал геем, чего ожидать было невозможно: в школе он переспал со всеми девченками, даже ходили слухи, что в постели он монстр; Джейсон — мой старинный друг, с которым прощли и воду, и огонь, и преследование больного сбежавшего из психбольницы; Патриция — итальянка французского происхождения, приехавшая в Америку за своей мечтой, несбыточной мечтой, которую она тчательно скрывала, потому что немного стыдилась этого. Хотя Пат просто хотела найти своего принца на белом коне. Чего тут было стесняться?! Не понимаю. А остальных я не знал, хотя они были родом из этого городка. Не хотелось с ними и знакомится. Наша компания отошла немного в сторону и тут началось, слово за слово, как я выпил одну бутылку пива, потом вторую, а дальше повторилось то, что случилось со мной в библеотеке.
— Сейчас я тебя кое с кем познакомлю, — сказал Джейсон и на некоторое время ушел.
— Да, да, она замечательная, — в один голос подтвердили Бобби и Эндрю.
Кажется, я догадывался, что этим «кто-то» окажется какая-нибудь давняя и престарая девченка, с которой виделись пару раз, да и то, сидя в песочнице. А потом я опять уснул. Так сладко спалось, но запах костра заставил меня встать. Ничего не соображая, в пьяном угаре, так скажем, я сидел и грелся: ночь была холодная.
— А вот тот, с кем ты проведешь сегодняшний вечер, — сказал Джейсон незнакомке, указывая пальцем на меня.
Я моментально отрезвел. Она была такая красивая, словно сошла с небес, окуда Боги послали её специально для меня; такая обваражительная, что обо всём забываешь на целом свете; и от нее пахло духами, одурманивающими рассудок, которые я запомню на всю жизнь, чей аромат ощущать буду до конца жизни. А волосы… чего стоили только они — обнимающе лежали на маленьких хрупких плечиках, да и сама она была небольшого роста, но ее очаровательная улыбка компенсировала, на мой взгляд, этот недостаток. Большие карие глаза, невинно выглядывающе из длинных, наверное, все-таки, настоящих ресниц, как-то по особенному притягивали к себе, внушали безграничное доверие и очаровывали с первых же секунд, и казалось, что это девственный ангел, ещё не знавший человеческого порока.
— Привет, — поздоровалась она со мной, и на мгновенье я потерял дар речи, слушая ее тоненький до необычности голосок, который задел ранее нетронутую струну моей души. Что-то проснулось во мне. Какое-то новое, необъяснимое чувство. И я уверен, что это не из-за голоса.
— Я могу произвести плохое на тебя впечатление, но на самом деле я хороший человек, и вообще я не пью, — пробурчал за меня мой внутренний голос. Я в этот момент не соображал, что происходит. Мне даже стало немного стыдно за мой пьяный вид, стоя перед такой «девственностью».
— Вот уже оправдывается, значит не хочешь выглядить удручающе, — метко заметила эта хитрая итальянка Патриция.
— Да, ладно, я не обращаю внимание, пьёт человек или нет, — поддерживая меня, как показалось мне, ответила незнакомка.
— Кстати, как тебя зовут?
— Кэтрин, можно просто Кэт.
— А меня Алекс, можно просто Алекс.
— А ты юморист, я смотрю.
— Да, есть такое.
— Ну что может по пивку? — предложил Джейсон, и на, моё удивление, Кэт в обе руки согласилась.
***
Чёрный юмор, развратные поцелуи и легкие обнимашки — три составляющие того вечера. Это я понял, лежа утром в своей постели, не понимая, как там оказался. Если честно, я не помнил, что вечера-то было. Но чем дольше лежал, тем яснее становилась картина. После предложения Джейсона выпить еще, я совсем опьянел и потерял координацию. Чтобы не упасть на ровном месте я обнял Кэт. Так и ходили мы с ней вокруг костра, обнимались. Все начали подшучивать надо мной «типа влюбилась наша крепость». На это обращать внимания было глупо и не зачем. Это же была неправда. Если бы была… вдруг Кэт пересела от меня, и я почувствовал, что хочу, чтобы мои руки обнимали ее плечи. Поэтому я пошел за ней, а она начала сопротивляться, но имея один прекрасный дар — внушать людям свою идею — быстро сдалась. Опять моя рука нежно лежала и крепко-накрепко держала ее плечи. Вот всё, что мне удалось вспомнить. Вставая с кровати, я понял, что влюбился. О черт, я влюбился. И мне дико захотелось ее увидеть и обнять. Нет, нет, это лишь плод фантазии. Я не мог влюбиться ни в коем случае. Это бы означал крах моей неприступной крепости. Но правда была такая. Умываясь, я думал только о ней. Ее образ возникал ежеминутно и ежесекундно, не уходя их головы. А воображенье рисовало, как мы целуемся под звездным небом, потом она зовет меня зовет к себе и мы… Мне было страшно за своё психичиское здоровье. Как бы не сойти с ума. Врачи ведь недаром утверждают, что влюбленность — это психическое расстройство личности, которые имеет самые разные степени адекватности. А я был самым больным из влюбленных. Вот интересно, чувствовала ли она что-нибудь. Или она бесчувствееный комок обаяния? Сходит ли с ума так же, как и я. Или спокойно сидит на террасе, наблюдая за прохожими, и пьет крепкий черный кофе с круасанами? Кэтрин вообще вспомнит меня при встрече? Я не знал чем себя занять: за чтобы я не принился — везде была она. Тогда, чтобы развеяться немного, я пошел в магазин подкупить продуктов, а заодно пополнить запасы пива. Идти до ближайшего супермаркета была недалеко, поэтому отправился пешком, хотя мог поехать и на новеньком квадроцикле, стоявшим в гараже.