А я, обрадованная их спокойной реакцией на свой фортель, уже подумала, что раз уж взялась отстаивать свои права, стоит заодно прояснить свое будущее. И уже открыла рот задать терзающий меня вопрос, как…
— Она едет с нами, — громом с ясного неба раздался голос О-Рэлли.
Дракон не пытался ни на кого давить, он просто поставил нас перед фактом.
Лицо успокоившегося после недавней вспышки Кугара вновь исказилось от ярости. Отрядники мгновенно растеряли все благодушие и встревоженно покосились на командира. Было видно, что тот из последних сил сдерживается, чтобы не начать крушить все и всех вокруг. Конь, почувствовав эмоции всадника, начал бить копытом землю и сердито всхрапывать.
Я благоразумно решила отложить выяснение до лучших времен. Отступив на шаг, принялась оглядывать окрестности в поисках убежища, в котором можно спрятаться от гнева Кугара и не заметила — позже рассказали — как сзади подкрался Юзилан. Быстрое, неуловимое взглядом движение и я погрузилась в темноту.
Темнота. Шорохи. Холод. Запах тлена. Страх вперемешку с бессильной яростью.
Страх был хуже всего, потому что за него было стыдно, но избавиться не получалось. Как и от кандалов — невероятно тяжелых, сковывающих движения, волю и магию…
Сколько это длится? Кажется, уже вечность. Здесь нет ничего, что дало бы представление о том, день снаружи или ночь, зима или лето… Редкие визиты странного человека, не похожего на виденных ранее, приносят облегчение: «Не забыли!» Человек чего-то требует визгливым голосом, ломает кости, режет плоть… но это все ерунда. Боль проходит быстро. Единственное, что действительно имеет значение — едва уловимые, почти забытые запахи солнца, дождя, ветра, травы, которые он принес на своей одежде. И когда человек уходит из горла помимо воли рвется горестный вой…
— А-а-а!
Я закричала и проснулась. Сердце трепыхалось в груди, как рыбешка в сачке. Ощущение безграничного горя рвало душу.
«Что это было?» — едва обретя способность мыслить, подумала я.
Таких снов мне раньше не снилось — слишком реальный, слишком подробный, слишком последовательный, буквальный… Кошмары, которые преследовали раньше, по сравнению с этим были просто бормотанием уставшего от потрясений сознания.
— Очухалась, наконец, — отвлек от раздумий недовольный и немного встревоженный голос Кугара.
Командир сидел по другую сторону костра и с явным неудовольствием косился то на меня, то на содержимое плошки, которую держал в руках.
Остальные тоже были тут. Сидели вокруг костра и щурились на огонь, как сытые коты.
— Прости. Я должен был это сделать, — глядя на меня со спокойной серьезностью, сказал Юзилан.
Почему-то я поверила ему сразу — если говорит, что должен был, то так оно и есть — и не смогла возмутиться. Пожалуй, в той ситуации у парня действительно не было другого выхода. Еще чуть-чуть и дело кончилось бы дракой… или, скорее, избиением младенцев. Вряд ли Кугар стал бы срывать зло на отрядниках, когда у него были под рукой две доступные мишени. Но и простить его тоже не могла: он напал подло, со спины.
— Много мы проехали? — спросила я, чтобы сменить тему.
Кажется, Юзилан меня понял. Он тяжело вздохнул и уставился на сложенные на коленях руки.
— Двадцать сано, — сказал он после долгого молчания, когда я подумала, что он вовсе не ответит.
— Это много или мало? — уточнила на всякий случай.
Однако ответил мне Иламир.
— Если б не некоторые, — ехидно ухмыляясь, сказал он. — Мы бы сано семьдесят или восемьдесят сделали. А так — считай, с места не сдвинулись.
Если он хотел меня задеть, то сильно просчитался. Не в моем характере вестись на такие провокации, поэтому я просто пожала плечами и отвернулась. И оказалась нос к носу с Кастом. Вот уж кого хотелось видеть меньше всего!
— Оно того стоило? — спокойно спросил он. — Второй лошади не появилось.
«Чтоб тебе провалиться» — от души пожелала про себя мужчине, одновременно любуясь его ресничками. Длинные, пушистые, чуть загнутые кверху… мне безумно хотелось провести по ним пальцем, чтобы убедиться, что их мягкость не кажущаяся, а реальная.
Прошло несколько минут, прежде чем я опомнилась.
«Все. Тупик. Приплыли», — подумала я, поспешно отворачиваясь к костру.
Будущее казалось совершенно безрадостным. Хоть вешайся.
— Держи, — услышала я и ощутила чувствительный тычок в бок. Скосила глаза и увидела Родогара, протягивающего мне плошку с дымящимся варевом. Лицо у великана было суровое — явно осуждает за недавний концерт — но не злое. Есть не хотелось, но отказываться не стала, чтобы не обидеть единственного человека, который хорошо ко мне относился.