Очень скоро телефон ответил:
— Милый, — сказала Соня, голос ее дрожал.
— Да, родная, — ответил ей Женя, — что с тобой, ты плачешь?
— Да, милый. Мои родители поменяли решение. Они во что бы то ни стало хотят, чтобы мы перестали общаться. Они не объясняют. Им просто приспичило и все. Наверное им что–то не понравилось в том, что я дома мало бываю или еще что. Для них это нормально, поменять вот так свое решение.
— Что ты хочешь сделать?
— Я сбегу из дома, — ответила Соня.
— Что?
— Мне не остается другого выхода. Я сойду тут с ума. Ты плохо знаешь моих родителей — им может в голову нанять мне охранника или запихать на лечение в психушку. Ты меня примешь?
— Конечно, родная, — на задумываясь сказал Женя, я через полтора часа буду ждать тебя в Мякурах на станции.
— Хорошо, милый, — сказала Соня, — я знала, что смогу на тебя положиться. Я люблю тебя.
— И я люблю тебя, — ответил Женя.
Он отключил телефон и посмотрел на Тимофея, который сидел в шезлонге у бассейна и перелистывал журнал, который оставила тут Клара:
— Что там случилось? Я по твоей интонации понял, что произошло нехорошее.
— Ей запрещают со мной видеться. Вдруг, ни с того ни с сего.
— Гм. Я ожидал, что подобное случится раньше. По рассказам Нади у Сониных родителей вместо мозгов насрано и зачастую решения они принимают настолько спонтанно и беспорядочно, что тут удивляться нечему. Вот захотели разрешить — разрешили. А потом подумали — а почему бы не передумать — и передумали.
— Я ничего не понимаю. Но это неважно сейчас. Она уходит из дома, и я ее встречу. Вопрос в том, что делать дальше.
— То есть уходит из дома?
— Она приняла решение бежать оттуда — иначе боится с ума сойти.
— Плохи дела, даже не знаю, что делать, — задумался Тимофей, — начнем с того, что тебе нужны деньги. Вам придется переночевать либо здесь, либо в гостинице. Зачем я только советовал тебе не представлять ее нашим, если бы они ее знали — намного все проще было бы.
— У меня немного денег есть. У тебя?
— Совсем чуть–чуть. Стоп! Я знаю.
— Что?
— У бабушки есть нычка, причем немалая. Ее можно попросить, я уверен что поможет.
— Я от бабушки ее до последнего скрывал — неужели ты уверен в том, что она согласится, — Женя боялся идти и говорить с Ириной, был уверен что все это повлечет кучу разговоров, требований, условий, в общем и целом в нем еще боролись взрослый и ребенок. Взрослый четко вел его к разговору, построить его на спокойной беседе, добиться своего. А ребенок активно пугал его самим фактом того, что придется повиниться перед более старшим чем он человеком.
— И что? Это экстремальная ситуация, я уверен что она не откажет тебе. Более чем уверен!
Тимофей посмотрел на брата и уверенно добавил:
— Я сам могу с ней поговорить и она точно поможет.
Женя засомневался.
— Тим. Давай я сам с бабушкой поговорю. Не хочу перекладывать ответственность за происходящее на тебя.
— Тут ты ошибаешься, — отмахнулся Тимофей, — я такой же ответственный за эту историю. Я же вас познакомил. Разве нет?
Женя улыбнулся.
— Только это. Но за все остальное ответственны мы. Достаточно и того, что ты просто нам помогаешь. Но с бабушкой я поговорю сам.
— Хорошо, — обрадовался Тимофей, — жутко приятно, что ты на глазах взрослеешь и становишься совершенно самостоятельным. Почти как Антон.
— Он опять умотал к Андрюхе?
— А то, — рассмеялся Тимофей, — только ужин собрали и смылись
— Ладно, — сказал Женя, — я пойду к бабушке.
— Постой, — сказал Тимофей, бросив на шезлонг журнал, — я иду с тобой.
И братья направились в сторону дома, чтобы добавить Ирине в копилку неприятностей еще одну.
В доме Гнидовых царила беспокойная обстановка. Зина дико нервничала, пила успокоительное, ждала телефонного звонка, но Виктор не перезванивал, так как был занят проблемами с дочкой, о которых Зина и не подозревала. Полина спокойно сидела на кухне и читала любовный роман из запасов Нади.
— Чего ты налегаешь на афобазол, Зина? — спросила мать свою взрослую дочь, когда та прибежала за очередной дозой таблеток.
Зина обернулась на слова матери, села за стол и сказала:
— Случилось нечто ужасное, мама. Я в панике.
— Успокойся, я сделаю тебе чаю, а ты мне пока расскажешь, что за событие тебя так разболтало, что у тебя нервотрепка такая зверская творится.
— Мама. Это ужасно. Еще одно убийство.
Полина вскинула брови. В бытность работы в прокуратуре ей пришлось провести не одно дело об убийстве и потому каждый новый труп не вызывал у нее священной паники.
— Можно подробнее. Кого убили?
Женщины не заметили как сзади появилась Надя и прислушалась к разговору. Сначала просто из любопытства, так как ее раздражало, когда мама и бабушка начинали секретничать у нее за спиной.
— Светлану Михайловну, она была директором той школы до Натальи Борисовны, если помнишь.
— Вторая, — вырвалось у Полины, — Зина, прошлое тебя настигает.
— Мама, — ответила Зина, — я и так знаю, что я тоже во всем этом была замешана.
— Ты очень мягко оцениваешь свою роль в истории. Я бы обозначила ее как одну из центральных. Все ведь прекрасно помнишь. Я просто не хочу, чтобы твоя дочь повторила этот путь. Согласись, что не вмешайся ты тогда, отойди в сторону — ничего бы не случилось.
— Да, — опустила голову Зина, — я бы отошла в сторону и исчезла из их жизни раз и навсегда. Но вспомни, я была молода, ветер гулял в голове.
— Совсем как у Наденьки, не находишь?
— Вчера она мне заявила что влюбилась, — сказала Зина, — и не призналась в кого.
— Зина, лучше бы узнать. Не повторилась бы старая история. Дети всегда повторяют пути родителей, это судьба.
Надя исчезла у себя в комнате. У нее перехватило дыхание. Она поняла, что ни слова не выдаст матери. Ни за что на свете та не узнает, что Надя влюблена в Антона. Потому что тогда она испортит все из–за своих и бабушкиных размышлений про злой рок и преследующую детей судьбу родителей. Что за чушь? Все это надуманный бред. А вот смерть Светланы Михайловны все меняет. Потому Надя решилась поделиться этой новостью. Набрав номер она ответила на алло фразой:
— Привет, Рита! Ты еще там или уже приехала в Озерск?
— Я в Озерске первый день, — ответила Рита, — что–то случилось, раз ты мне позвонила только сейчас?
— Да. Ты уже в курсе, что произошло еще одно убийство?
— Что? — Рита от неожиданности села на кровать и уставилась в стену, — кто на сей раз?
— Светлана Михайловна Мразьева.
У Риты в голове сразу всплыл комод в бабушкиной комнате. И фотография. Теперь два человека с этого фото мертвы.
— Как это случилось?
— Рита, я не знаю подробностей, я подслушала разговор мамы и бабушки. Они здорово напуганы. Похоже, что мама во всей этой истории замешана.
— Ты беспокоишься о ней?
— Вот еще, я не могу дождаться волшебного момента, когда эти две старухи меня покинут и я смогу жить одна.
— Надя, я тебе всегда говорила, что ты зря к ним так относишься, они тебя любят.
— Рита! Оставь эти нравоучения. Это мои родственники и мне наплевать на них. Потому что они не смогли сделать так, чтобы я родилась не в захудалой трешке на окраине города, а в шикарном особняке. Как у Тимофея. Кстати, он тебя искал тогда. Я не дала ему этот номер.
— Как? — Рита обомлела, — почему?
— Потому что когда ты мне его давала, то просила никому не давать. Он настаивал, но я сдержала обещание.
— Вот черт, — возмутилась Рита, — он не тот человек которого бы я не хотела слышать.
— Так, — отрезала Надя, — это был твой запрет и не мне его обсуждать. Ты мне относительно Тимофея не снимала его. Так что ругай себя сама. Хорошо? Ладно, я пойду в сеть залезу.