- За козла ответишь, - неуверенно брыкнулся Шарипов.
- Отвечу, - кивнул Лопатин. - За такого козла не стыдно и не боязно от твоих защитничков выговор получить. Или даже пусть меня уволят. Но ты-то козлом и останешься!
Шувалов внимательно всё выслушал и улыбнулся.
- Ты, Байрам, перед полётом, когда всех нас на хрен послал, что обещал? Что напишешь Начальнику управления рапорт. Там ты скажешь, что независимо от запретов на вылет от Лопатина и семипалатинского диспетчера и также от их начальника управления полётами Ширяева, ты взял полностью всю ответственность на себя и приказы начальства своей властью отменил, принял на себя командование. А власти, кстати, у тебя на борту семь пять один пять восемь вообще не было. Ты, Боря, простой пассажир, как те, кого недавно на куски порвало.
- А после всего случившегося добавишь туда же, что как начальник лётного отдела Управления отстранил меня от законной командирской должности вне кабинета, не имея на это полномочий, второго пилота вообще заставил уйти в салон и сам, игнорируя указания Лопатина и диспетчера, управлял самолётом. Хотя твои лётные документы давно просрочены и уже не годятся. Сам принял решение совершить посадку при крайне опасных условиях, сам её неправильно начал делать, струсил и сбежал в самый критический момент, а потому основную вину за крушение и гибель пассажиров да части экипажа берёшь на себя.
- Обещал - напишу, - Шарипов легонько стукнул себя в грудь.
- Ну, так и пошли сейчас в диспетчерскую. Там и бумаги полно, и ручку дам лично свою, - Шувалов прихватил Байрама за каракулевый воротник дорогого пальто.
- Я в своём кабинете завтра напишу, - Шарипов дёрнулся, но вырваться не смог.
- Когда? - крикнул Володя Горюнов, второй пилот.- В десять мы уже стоим и плачем на ковре у Главного. Это раз! А два - это хрен ты напишешь, как Миша сказал. Он сказал правду. А ты соврёшь. И втихаря придёшь пораньше да через дядю своего Хамита рапорт Рамазану передашь. Что самовольно ответственность за вылет на себя взял - это доложишь. За это не уволят. А что меня с работы выгнал, вряд ли напишешь. Как ты без права управлять «ИЛ-18» сел за штурвал- тоже попустишь. И о том, как командира Шувалова своим помощником назначил и в конце распорядился, что сам сажать машину будешь - этого не будет в рапорте. Гарантирую. Потому, что ты трус, Шарипов, и подлец. Имей в виду - никто тут тебя не боится, хоть ты и «тузик» из Управления.
- Леру Пашенину, кассиршу, помнишь? - не отпуская воротника продолжил тему Миша. - В прошлом году ты её изнасиловал. На вечеринке у Зарубина. День рождения его отмечали. Так об изнасиловании все наши знают. Она многим в порту рассказала. И она же написала заявление в милицию, но его там «замяли». Кто помог тебя «прикрыть»? Дядя Хамит или тот старший следователь Мухин, которого дорого «купил» твой же дядя? Ну, а мы сейчас сделаем так, что Лера ещё одно заявление напишет. И у нас сейчас есть свой человек в ЦК компартии КазССР. Большой человек. И теперь заявление не пропадёт, а пойдёт в работу. Точно. Результаты экспертизы в оригинале у Леры есть, а срока давности у такого преступления нет. И ты сядешь на «пятнашку» лет. Там и помрёшь. Насильники на зоне долго не живут.
- А про меня разговор отдельный, - добавил Лопатин и аккуратно снял Мишину пятерню с воротника шариповского пальто. - Для меня ты командир здесь, когда ты сам на земле. А когда взлетел в воздух пассажиром или пилотом, ты в моём подчинении. И не имеешь по закону права отменить моё решение или команду. Нарушение пункта девять второго раздела правил эксплуатации воздушного транспорта гражданской авиации. Если я напишу рапорт, то дядя твой не поможет. Рамазан Оспанович знает, что дело это подсудное и замять не получится. Минимум - ты слетаешь с работы. Максимум - идёшь в суд и получаешь…
- Э! - махнул рукой Шувалов. - Нас всех посадят за эту катастрофу. И его тоже. Поэтому такой рапорт-признание в том, что трагедия произошла по его вине, это уже серьёзная бумага для суда. Короче - пошли. Напишешь сейчас, как было. Иначе выпадешь сегодня ночью пьяным в стельку с третьего этажа диспетчерской. На бетонную отмостку. Похороны я оплачу. И поминки. А водки у нас с нового года три пузыря в заначке осталось. Свяжем, вольём в тебя литр. Потом развяжем и ты из окна выпадешь. Сядешь в открытом окошке на узенький подоконник покурить и ку-ку. Веришь мне, Боря?
Шарипов выматерился, плюнул под ноги Шувалову, поглядел злобно на молчащих стюардесс и прохрипел.