— Она жива. Поищите бинты и вату, мне нужно остановить кровь.
— Слава богу, Леночка не погибла, — обрадовалась соседка. — Я бегу уже, бегу.
Она моментально испарилась, но через сорок секунд уже стояла рядом: в руках автомобильная аптечка, в которой оказались вата, стерильный бинт, перекись водорода и йод. Роза Карловна опустилась на колени возле тела и стала неуклюже помогать обрабатывать рану.
— Я уже дальше сама, а вы вызывайте поскорее «скорую помощь», — попросила Есия.
Роза Карловна от волнения растерялась. Она вдруг поняла, что не помнит, где у соседей стоит телефон, и нервно заметалась по комнатам. Наткнулась на него в спальне, схватила трубку и бросилась к Есии.
— Что там «скорая»? — не поднимая головы, спросила Есия. — Вы дозвонились, Роза Карловна?
— Сначала занято было, а теперь никто не поднимает. Я все время номер набираю.
— Дайте мне. — Есия нетерпеливо выдернула телефон из рук Розы Карловны и набрала номер полиции.
— Говорит капитан юстиции Гостищева из следственного управления. Примите вызов. Женщина, тридцать лет, находится в своей квартире без сознания. На голове глубокая рана. Срочно выезжайте. Да, и вызовите «скорую помощь» поскорее, пожалуйста. У меня не получилось дозвониться.
— Скоро приедут? — виновато спросила Роза Карловна, переминаясь с ноги на ногу.
— Будем надеяться. Так что с квартирой Крайневых не так? Расскажите.
— Ах да. Знаете, Есия Павловна, старые люди такое чертовщиной называли. Вечно у них в ванной то стук частый слышался, то свист, то шаги чьи-то… Зайдет туда Тамара Макаровна — а там никого. Бесовщина, в общем, какая-то у нее в квартире творилась. Разве это нормально так жить? Какой человек выдержит?! Вот Тамара Макаровна и умерла. Легла в ванную и утонула. Ну вот скажите мне, какой нормальный человек ляжет в ванную уставшим? Я понимаю еще, когда работают от зари до зари. Так напашешься, что сил нет до постели доползти. Но Тамарочка была пенсионеркой. С чего ей дотягивать принятие ванны до того момента, когда валишься с ног?
Есия пожала плечами:
— Всякое бывает. Может, заснуть не могла, решила в ванной расслабиться. А может, сердечная недостаточность или еще что. Вскрытие делали? Какая официальная причина смерти?
— Утопление, — буркнула Роза Карловна и перекрестилась. — Тамара Макаровна взрослая женщина, разве она не понимала, что так делать нельзя?!
Глава 4
Герман
Беспокойно оглядевшись по сторонам, Герман хотел выбраться из узкого пространства, в котором оказался. Он попытался повернуться и встать, но тут же был остановлен грозным окриком:
— Не надо!
Герман с детства послушанием не отличался, а сейчас моментально подчинился. Смиренно сложил руки и замер, будто мертвый. Голос же, словно обрадовавшись покорности, сразу же монотонно забубнил. Да все о душе, о любви, о смерти. Тихий, размеренный, он укачивал как на волнах.
«Или в колыбели», — подумал Герман и сонно заулыбался. И тут же пригрезился ему дом его детства и мать, склонившаяся над колыбелью. Тонкая, изящная, словно сотканная из света и пены кружев, она глядела на него и улыбалась. Его ангел-хранитель, ушедший на небеса так рано. Но сейчас — он чувствовал это! — она была снова с ним. Провела рукой по его волосам и поцеловала теплыми губами в лоб.
— Мама, — прошептал Герман.
Он протянул руки, чтобы обнять ее, прижаться к родному плечу, но она вдруг растаяла. И остался лишь запах ванили, хвои да морозной утренней свежести.
— …всякий, делающий грех, есть раб греха, — опять ворвалось в сознание гундосое бубненье попа.
— Не буду слушать, не хочу! — воспротивился Герман. — Пристал как банный лист, бу-бу да бу-бу. Отпустил бы уже домой к Марфе, мне ей пару вопросов задать нужно. Хочу спросить, как я все-таки сюда под эти доски попал? Ведь это она перед тем мне медовухи принесла… Наверное, налила какого-то зелья в кувшин. Не зря, ох не зря про Марфу говорили, что она с местной ведьмой дружбу водит. А я все не верил.
Как все это началось? Поставила Марфа кувшинчик на стол, присела на краешек стула и принялась пристально глядеть, как Герман кулебяку с грибами доедает.
Он в ответ лишь усмехнулся:
— Чего расселась, налей! — и с удовольствием увидел, как мгновенно посерело ее лицо и дрогнули в обиде губы.