– А когда он проведет ритуал вызова, его будет ждать весьма неприятный сюрприз, – неожиданно пакостливо улыбнулась я, вдруг поймав шальную, безумную мысль за хвост.
В самом деле, если храмовник хочет видеть перед собой нечисть, то почему ему надо мешать в этом стремлении? Запаха крови ему от меня, видите ли, не хватало. Будет ему кровь, будут и внутренности с сырым мясом.
Я озабоченно выглянула в окно. Солнце еще стояло высоко, следовательно, успею к знакомому архивариусу заглянуть, а на обратном пути на скотобойню заскочу за необходимым для спектакля реквизитом. Интересно, какой будет реакция привязчивого незнакомца, когда на пороге собственного дома он в полночь обнаружит разъяренную кошку, перемазанную протухшей кровью и в ошейнике из благоухающих потрохов? Вряд ли он захочет свои чистенькие ручки пачкать. Авось откуплюсь по дешевке – парой нудных нравоучений да окроплением святой водицей. Переживу как-нибудь такую неприятность.
Невысокие каблуки легких туфель звонко щелкали по мостовой. Я быстро миновала небольшую площадь рядом с родным трактиром и углубилась в лабиринт узких извилистых улочек. Солнце, стоящее в зените, безжалостно выжигало город, отражаясь мутным блеском в окнах домов. Сразу же захотелось пить, а лучше – с головой залезть в прохладную речку и там поплескаться вдоволь. Жаль, что со своими желаниями придется обождать.
Я набрала скорость, надеясь побыстрее прошмыгнуть палящее марево полдня и нырнуть в тихий сумрак библиотеки. Но за ближайшим поворотом меня поджидал неприятный сюрприз, который заставил резко притормозить. Прямо посередине улочки, кокетливо и маняще покачивая округлыми бедрами, величаво выступала незнакомая дородная девица, подметая мостовую пышным подолом своего платья. Я, погруженная в мрачные раздумья, не сразу заметила это чудо природы, поэтому едва не ткнулась носом в ее спину. Затем нетерпеливо затанцевала, попыталась обойти красавицу, но потерпела сокрушительное поражение. Не сталкивать же ее со своей дороги, это как-то совсем некультурно. Проблема заключалась в том, что разминуться в узком переулке было весьма проблематичным делом, а девица, по всей видимости, никуда не торопилась. И совершенно не понимала вежливых покашливаний за своей спиной.
– Девушка, нельзя ли побыстрее? – не выдержав, все же решила я задать вопрос. Внутри все подрагивало от нетерпения – так мне хотелось поскорее узнать, что же означал странный медальон на груди у храмовника. А с такими темпами, боюсь, я до архивариуса еще часа два пиликать буду.
Горожанка возмущенно фыркнула и презрительно посмотрела на меня через плечо. Скривила недовольную гримасу, разглядев скромное приталенное платье и отсутствие всяческих украшений.
– Ходють тут разные простолюдинки, – громко заметила она. – А еще добропорядочных матерей семейств смеют окликать.
После этих слов девица с высокомерной физиономией подняла руку и нарочито небрежно поправила прическу, выставив на всеобщее обозрение широкий обручальный браслет, туго обхвативший ее запястье. Явно муженек из торговой гильдии – вон, на золото-то не поскупился.
– Я тороплюсь, – миролюбиво пояснила я, не собираясь устраивать скандал на ровном месте.
– Куда? – скривилась, точно от недозрелой клюквы, девица. – Поди, на сеновал к какому-нибудь забулдыге спешишь, туфли от нетерпения теряя. Смотри не продешеви. На пару медяков уж точно потянешь.
И эта на редкость неприятная особа с издевательским хихиканьем вновь загородила мне дорогу.
Если она ожидала, что я растеряюсь от такой наглости, покраснею и со стыдом поспешу ретироваться, то ее постигло большое разочарование. Нет, краска мне и в самом деле ударила в лицо. Но только краска негодования, а не смущения.
Обостренный нюх зверя без проблем помог установить, что на ближайшем балконе томится ночной горшок, который нерадивые хозяева забыли с утра вылить. Хороший такой горшочек – на добрую половину заполненный. Я довольно ухмыльнулась, прикрыла лицо ладонью, словно прячась от лучей солнца, но в действительности скрывая зеленые искры бешенства в глазах. И прошептала пару ласковых вдогонку нахальной девице, при этом благоразумно замедлив шаг.
Через секунду впереди раздался громкий звон и душераздирающие вопли моей горе-противницы. Я спрятала мстительную улыбку в уголках губ при виде облитой нечистотами и морально побежденной девицы. Надо сказать, голова у нее оказалась весьма крепкой – несчастный горшок разлетелся на сотни осколков, а этой особе хоть бы хны. Правда, прическа, впрочем, как и дорогой наряд, оказалась безвозвратно испорченной.
Я демонстративно зажала нос и шустро прошмыгнула мимо омерзительно благоухающей девицы.
– А вот за тебя, сестричка, никто теперь и ломаного грошика не даст, – язвительно посочувствовала я ей и, рассыпая по мостовой дробь каблуков, побежала по своим делам.
– Я буду жаловаться бургомистру! – раздавались позади отчаянные крики. – Безобразие! Да как так можно – добропорядочных горожан всякой гадостью поливать!
– Не гадостью, ваша милость, – громогласно поправил кто-то из собравшейся любопытствующей толпы. – Не гадостью, а самым что ни на есть...
Взрыв смеха заглушил последнее слово, впрочем, о смысле его не пришлось долго гадать. И так все понятно было.
Аджей, мой давнишний приятель, работающий в городской библиотеке за сущие медяки, только бы быть поближе к книгам, принял свою старую знакомую весьма любезно. Точнее, он едва не задушил меня в объятиях, стоило лишь появиться на пороге библиотеки. И тотчас же потащил к себе в комнату, впрочем при этом не забыв запереть читальный зал на внушительных размеров амбарный замок.
– Все равно в такую жару все по домам сидят, – объяснил он и вновь заключил меня в стальные тиски своих рук.
– Прекрати! – пискнула я, пытаясь с наименьшими потерями выбраться из его медвежьей хватки. – Ты же мне синяков наставишь!
– Тефна! – Словно не расслышав этих слов, от избытка чувств архивариус стиснул мои многострадальные ребра так, что они отчетливо хрустнули. – Как же я рад тебя видеть!
– Так рад, что решил меня убить? – с трудом выдохнула я и отчаянно заработала локтями, показывая, что он переборщил с приветствием.
– Ой, прости.
Аджей тут же разжал руки, и я в изнеможении осела на ближайший стул, жадно хватая ртом воздух. Затем искоса посмотрела на приятеля.
Надо сказать, Аджей походил на архивариуса так же, как разбойник и душегуб с большой дороги на скромную и хрупкую девочку из благочестивой семьи. Каждый, кто узнавал род деятельности Аджея, сначала разражался искренним смехом, уверенный, что его разыгрывают, а потом в изумлении замолкал. Представьте себе высокого, здорового деревенского детину лет двадцати пяти, ростом под притолоку и весом около ста пятидесяти килограммов. Представили? А теперь присовокупите к этому низкий покатый лоб, глубоко посаженные глаза и массивную нижнюю челюсть. Стоит ли удивляться тому, что библиотеку лично я считала самым безопасным местом в городе. Если когда-нибудь на наш Мейчар осмелится напасть вражье войско, то его поход закончится сразу же, как только противник достигнет места работы Аджея. Поскольку, несмотря на столь внушительную внешность, мой друг не представлял себе жизни без книг. Ради них он готов был голодать, одеваться как последний нищий, выгнанный из гильдии, и претерпевать любые другие лишения. Думаю, архивариус стоял бы насмерть, защищая драгоценные рукописи и свитки от нашествия неприятеля. И, весьма вероятно, в результате остался бы в победителях, так как силы ему не занимать. При мне на спор из кочерги замысловатые вензеля сначала скручивал, а потом раскручивал.
Хотя, если говорить совсем откровенно, в повседневной жизни Аджей был совершенно безобидным, он даже мух убивал без удовольствия и лишь по острой необходимости. А уж про его доброту и великодушие ходили настоящие легенды. Зря, что ли, каждый день к библиотеке сбегалась со всего города бездомная живность. Знали, что тут их всегда накормят и приветят. Мой приятель готов был последнюю краюху хлеба отдать первому встречному.