–– И ты? И ты, меня боишься? Я разве давал тебе повод? Ну, ладно с Тимофеем, тот у меня огребал по полной. С тетушками тоже придется разбираться, но те не из робкого десятка. Там сам черт ногу сломит, и ещё неизвестно на чьей стороне музыка играть будет. Но почему ты меня боишься?!
Катерине было стыдно до слез, но она и правда струхнула, когда увидела взбешённого Влада. Да не приведи господь, увидеть такую рожу, какая у него была в тот момент! Это ж капец, всем поджилкам! Волей, неволей пришлось признаваться, что было страшно до чертиков.
–– Ты себя-то, в тот момент видел? Но учти, я тебе за это очень сильно отомщу, – себе под нос пробубнила Катерина.
И тут же оказалась в крепких объятьях Влада.
–– Девочка моя. – шептал он, целуя её лицо, – да, я себе никогда не прощу твой страх. Просто очень тяжело ощущать себя марионеткой в чужих руках, ещё и с подчинением чувств. Я как подумаю, что могу из-за какой-то паршивки тебя потерять, у меня всё в голове мутнеет. Катенька, посмотри в мои глаза. Ты должна увидеть в них всё, что я не могу высказать словами. И по возможности запомнить. Мало ли что может случиться, но я верю, что ты вернешь нам наши чувства.
Катерина посмотрела. Лучшего в своей жизни, она никогда не видела. Там было столько любви и нежности, обещания счастья и преданности, что оторваться от такого взгляда не было ни возможности, ни желания.
–– Любофффф, – завистливо прошептала Мари, – не то, что мой виконт. Наобещал, наврал, гад параллельный. Приходится признать, невезучая я.
–– Не сглазь, – умиленно вторила ей Никитишна.
––Я, вот сейчас не поняла, ты насчет чего мне так грозно намекнула? – взъерошилась Мари, подтягивая ручки на свои покатые бедра.
–– Любофффф, – глядя на неё проникновенно протянула Никитишна. – Она такая … кому везет, кому нет. Но ты не переживай, твоя любовь Мари мимо тебя не проскачет, у неё даже объехать тебя не получится. С твоей целеустремленностью шансов пролететь мимо, у неё нет.
––То тоже, – как-то сразу успокоилась ведьма. Слабовато верилось такому утешению от Никитишны, но на душе стало теплее.
––Все свои препирательства, в сторону, – прервал вздыхалки, и выдыхалки присутствующих, Тимофей, – портал готов. Сгруппировались все, проходим побыстрее, поживее. Влад, вы немного отлипните друг от друга. Ножками передвигаем, ножками.
Все засуетились. Перед взором собравшихся, открылась пространственная воронка, в которую они поторопились войти, чуть подталкивая друг друга.
К удивлению всех, выход из портала прошёл без каких-либо подвохов и пинков сзади, что приятно порадовало. В памяти, еще свежо воспоминание предыдущего их приземления.
Уж, лучше бы их выбросило снова, …. типа, грубо и не корректно,… чтобы они опять с грохотом покатались по квартире…. А так …
А, так, они просто стояли и смотрели на прекрасное спящее создание, очень нежное, хрупкое.
У Катерины неожиданно заныло сердце, протяжно и нестерпимо больно. Так вот она какая, женщина, претендующая на Влада. И что этим мужчинам надо? Их обхаживают такие красотки, они бегают за ними, предлагают и расхваливают себя, мол, и хозяйки-то они отличные, и матери-то они для их детей самые лучшие. … А, вот видишь, как получается. Мнется мужик, сомневается, злится даже, всё-то ему не так, всё-то ему не этак. То женщина не та, … а если та, по которой сердце плачет, то она уже, оказывается, занята.
Даже, как-то сразу жалко мужиков становится. Несчастные они, озабоченные, любви чистой хотят, искренней, но … без обязательств.
Катерине даже в страшном сне не могло присниться, что неземная красота у неё в соперницах будет. Тут, впору плюнуть на всё, и скромно отойти в сторонку, но вовремя вспомнила про свое обещание Владу. Придется стоять до конца, и отстаивать независимость своего мужчины. А там, как господь даст, так и будет.
Ведьмы тоже замялись, неудобно себя почувствовали. Может, обойдется всё, и не надо будет применять ведьмовское колдовство? Как было бы хорошо, одними сказками, да прибаутками отшутиться! Не без того конечно, кое-кому голову задурить, одурманить, вокруг пальца обвести. Но стоило только Снегурке открыть свои голубые глазки, ресничками длинными пушистыми похлопать, как две лесные красотки от лысой горы, обреченно вздохнули: