–– Ничего нового, – пробормотала Мари, не отвлекаясь от Снегурки, и судя по выражению её лица, жутко за неё переживая. Никитишна не ответила. Она, практически не дыша, на цыпочках подобралась к Павлу Алексеевичу, и сейчас терпеливо ожидала, чем закончится вся возня на полу.
И Тимофей сдался. Он приблизился к парочке, так будоражащих взор его ведьм.
–– Павел Алексеевич, вы бы помогли даме, чем наблюдать, как она мучается, чтобы подняться, – попенял его Тимофей.
––Не могу вспомнить, когда мы с вами были представлены, – спокойно отреагировал на такой выпад, Павел Алексеевич.
––И не вспомните, не было такого. Но всё можно исправить. Заранее просим извинить, за столь необычное появление в вашем доме, – решил немного смягчить свой тон Тимофей.
–– Не оправдывайтесь. Что случилось, то случилось. Я уже понял, что мне придется столкнуться со многими неудобствами, и с вами тоже, – в отличие от Тимофея, Павел Алексеевич не стал петь дифирамбы этикету, а высказался прямо, без намёков, что гостям тут особо-то и не рады. – А насчет этой женщины, о которой вы так беспокоитесь…. Сейчас слуги уберут это безобразие из моего дома. К сожалению, долгая разлука с дорогим мне человеком, сыграло с памятью злую шутку. Я обознался. Но, наверное, это к лучшему.
Тимофей посмотрел на Снегурку и понял, дело плохо. Что-то у неё там заклинило, либо в мышцах, либо в нервах. Но фат оставался фактом, подняться без посторонней помощи, ей будет трудновато. Пока Снегурке удалось лишь коленки подтянуть, и то благодаря ковру, в ворс которого, она крепенько вцепилась. Не забывая поставить всех известность, о дальнейших своих действиях по плану мести.
–– Кто ж, тебя учил так рученьки свои распускать? – вопрошала она к Павлу Алексеевичу, чуть задыхаясь и покряхтывая, при этом, не поднимая головы, а обращаясь куда-то вниз к ворсу, причем к самому его основанию. Но все почему-то точно знали, что выговаривает она именно Павлу Алексеевичу, и никому более. – Вот только дай мне подняться, и до тебя дотянуться, – конец придет твоим хваталкам, и виселкам.
И опять, все почему-то точно знали, что это за хваталки такие, и чем они отличаются от виселок. Потому, как один раз она умудрилась-таки прямо посмотреть на эти виселки, и все сразу поняли, что к рукам Павла Алексеевича они не имели никакого отношения.
–– Моя, Катерина Александровна, до таких пошлостей никогда бы не опустилась, – с пренебрежением поглядывая на крадущуюся к нему Снегурку, фыркнул Павел Алексеевич
–– Боюсь, что здесь вы не правы. Вы же свою красавицу ещё не прикладывали к полу с размаху. Вот теперь полюбуйтесь на результат своих поспешных действий, – поставил в известность Павла Алексеевича, Тимофей. Ну, это на тот случай, если тот вдруг подзабыл, чьих рук это дело.
–– Она совершенно неприлично вешалась на шею чужому мужчине, – раздраженно прошипел Павел Алексеевич.
–– Позвольте полюбопытствовать, а свой мужчина, – это надо полагать, Вы? – уточнил Тимофей совершенно спокойно, не обращая внимания на нервозность Павла Алексеевича. Надо же! Память, у него подвела! А сам стоит, и не только не помогает Снегурке подняться, но и другим это делать не дает. Да, в принципе, никто и не пытался такое сделать. Слишком много ярости в глазах дворянина. Зачем злить лихо, пока оно тихо.