Это состояние влюбленности совершенно не поддавалось никаким уговорам, требованиям и даже аутотренингам, прекратить своё существование. Разве можно на что-то надеяться, если твое чувство безответно?! Чистый мазохизм, проживать каждый день с фантомом любимого человека, зная, что этого никогда не будет.… Да это самая страшная боль, которая болит сама по себе, зачастую просто автономно! Совершенно не заботясь о своих разрушениях внутри человека!
Катерина медленно, но, верно, погружалась в омут безысходности, меланхолии, и начало крутого депресняка.
Вот и сегодня, лежа на диване перед телевизором, она безучастно смотрела фильм, где все действие крутилось вокруг новогоднего чуда и его безвозмездного обладания в двенадцать часов ночи, последнего дня уходящего года.
Её глаза медленно закрылись, чтобы тут же резко распахнуться….
Катерина смотрела в окно из своей столовой и наблюдала за странными телодвижениями своего мужа, Фролушки. Гада, подколодного.
Стоп ... Какой муж?! Какой Фрол?!
Ой, батюшки! Она опять в своем сновидении, только уже в теле Перфильевны.
И что на сей раз у них случилось?
Катерина вдруг почувствовала, как её тезка, внутренне напряглась. Честно?! На её месте, она сделала бы тоже самое. Слишком уж несуразные действия демонстрировал Фролушка.
Перфильевне с самого начала, его хаотичные зигзаги по двору, показались какими-то подозрительными. То в хлев зайдет, то курей с гусями начинает пересчитывать. Правда со счету постоянно сбивался, но не это главное…. С каждым таким заглядыванием в следующую хозяйскую постройку, он все ближе подбирался к воротам, которые находились прямиком за огородами, и выходили на опушку леса. А там недалеко и до дороги, которая вела в господское имение, прямо через березовую рощу. Но если у опушки свернуть влево на тропинку от основной дороги, то выходишь прямёхонько на берег их небольшой речушки.
Вот это-то и смущало Перфильевну, вернее сильно настораживало. Ведь точно не купаться подался, иначе, зачем такие сложности со двора исчезать? Значит, все-таки изменяет? И кто она?! А ещё просил, чтобы верила! Кому?! Ему?! Опять обман?!
Всё помутилось в голове у Перфильевне, гнев и обида затмили разум. В каком-то вихре безумства, крутанулась вокруг своей оси и подобрав юбки, бегом кинулась следом. Но надежда, что успеет перехватить его за воротами, увы, не оправдалась.
Фролушка был намного проворнее. Его не было нигде, ни возле ворот, ни за ними. Успел удрать! Где же его искать?
Катерина Перфильевна взвыла от безысходности, горькие слезы обиды брызнули из глаз, и ей плевать, как она сейчас выглядит. Пусть она будет некрасивой, зареванной и несчастной женщиной, но она догонит Фролушку, дабы проследить предпоследний путь своего непутевого мужа.
Не упуская ни одной детали, особенно заросли кустов, Перфильевна, пробежала приличное расстояние вдоль берега, но так никого и не увидела. Злая и вне себя от ярости, Перфильевна готова была крушить всё вокруг направо и налево. Её провели как девчонку! Пришлось признать очевидное, мужа она потеряла, и не сейчас.
Не в пример погоне, обратное возвращение было приятно и грело душу. Оно скрашивалось тем, что очень тщательно готовилась речь. И она обязательно прочтет её с большим удовольствием на похоронах своего супруга. Который, к её ужасу, к тому времени погибнет при странных обстоятельствах, смертью лютою и беспощадною, от рук неизвестных или неизвестной. Да какая к черту разница?! Самое основное, что её муж будет трупом. Горячо любимым, но качественно холодным трупом.
Настроение от таких мыслей понемногу стало подниматься. Захотелось искупаться в речке, благо погода стояла жаркая. Присев на бережок повыше, она окунула свои ноющие ноги в речку. Прохладная вода мягко остудила и сняла с них усталость. А Перфильевна смотря на течение речки, успокаивалась и неосознанно отдавала ей все свои переживания, а та неспешно забирала этот непосильный груз душевной боли и прочь уносила течением.
Только-только, тело Перфильевны решило полностью расслабиться, а сознание уплыть в лёгкую дрему, как до неё донесся приглушенный шёпот разговора. Кто-то совсем рядом, в густых зарослях ивняка, вёл спор на повышенных шипящих звуках. И, вот что интересно! Один из голосов принадлежал её трупику, пока ещё живому и тепленькому.