— А в худшем? – все ещё задыхаясь, прохрипела Катерина Перфильевна. В отличии от неё, Катерина Кучукова, говорить и думать уже не могла. Она просто без чувств и сил валялась, в теле этой беспокойной и крайне активной женщины.
— А в худшем, душа моя, тоже самое. Но, думаю, ассортимент заготовок, будет увеличен в разы.
«Вот, что значит батюшка при церкви, – восхищенно подумала Перфильевна, – на всё у него есть ответ!». «Да, уж, – удрученно констатировала Катерина, – умная сволочь! Не видать им теперь правды, как своих ушей»»
— Фролушка, так по тебе сильно и расстроилась! – недолго думая, решила пойти в наступление, Перфильевна. – Как во дворе не увидела, так сразу и расстроилась. И так душевно мне нехорошо стало, так сердечно невмоготу, что захотелось тебя увидеть, где бы ты ни был, аж до боли в печенке!
— Что ж, вы себя так изводите, любовь моя! Я денно и нощно, стараюсь вас ничем не расстраивать, а только все понапрасну. Вы всегда найдете, чем себя огорчить.
Возница двуколки только диву давался, слушая милую перебранку супругов. Особенно он восхищался, как батюшка лихо уводил тему разговора в безопасное русло, пользуясь витиеватыми выражениями. Правда и матушка ему не уступала в душевности, но поверить в её искренность вряд ли кто сможет, слишком смиренно-упокоенным было выражение у её лица. С таким лицом обычно приговаривали к смерти, или придавали забвению ….
Спасать надо батюшку, ой как надо ...
— Матушка, да не изволите беспокоиться, – решил поддержать батюшку, возничий, – Батюшка, Фрол Владиславович, все о церкви беспокоится. Вот и сейчас, в усадьбе о покупке нового колокола с молодой барыней договаривался.
Взгляд Катерины Перфильевны немного изменился, и уже не приговаривал к смерти, он эту казнь привел в исполнение.
— Как? Молодая барынька уже приехала на лето в родительский дом? А почему я об этом ничего не знаю? И что случилось с нашим колоколом, что ты его заменить решился, Фролушка? – участливо, но в то же время удивленно вопрошала она.
Впрочем, ответ она уже не ждала. Перед её глазами плыло видение похоронной процессии горячего любимого мужа. Где она, вся такая красивая, идёт за его гробом. С каким достоинством она будет нести свалившееся на неё горе. Но она не сломается от невзгод, которые уготовил ей неверный супруг!
О чем-то таком Фролушка догадывался, бросая раз за разом внимательный взгляд на обожаемую жену. В глубине души появилось стойкое убеждение, что до дома живым и невредимым доедет вряд ли.
А возница продолжал защищать доброе имя и честные намерения батюшки, тем самым всё больше усугубляя и без того шаткое его положение.
— Ну, как же, матушка?! Сезон невест закончился, и хозяйская дочь вернулась ни с чем домой. И богатство папеньки не помогло. Скомпрометировала она себя, в своем первом сезоне. Не повезло ей. Ох, не повезло. Не джентльменом оказался, понравившийся ей молодой человек. Говорят, молодой княжич это был. Дааа… дела… Так вот батюшка помочь решился….
— Молчи, дурень, – прошипел Фролушка.
Поздно…
— Помочь, значит, решил Фролушка, – медовым голосом пропела Перфильевна.
— Душа моя, только по поводу колокола шли разговоры, – не менее сладко вторил ей Фролушка, – о душевных переживаниях молодой госпожи, ни слова не было произнесено.
Понимая, что пора позаботиться о своей безопасности, он как бы совершенно случайно взял пальчики жены в свои руки, легонько сжал их, нежно поглаживая.
Та руки не отняла, но и от выяснений отношений не отступилась.
— Какие такие переживания? У неё своя семья есть. Вот пусть они, с этим и разбираются.
Перфильевна уже не скрывала свои жесткие нотки в голосе. Фролушка нежно приобнял любимую жену и вплотную приблизил к ней свое лицо. Их взгляды встретились. И как-то сразу, всё что мучило и беспокоило, стало неважным, перестало существовать и иметь значение. Только блеск его глаз дарил и обещал чувственную ласку, …. и ему ответили взаимностью
— Фролушка, ты же понимаешь, как трудно мне тебе сопротивляться, – заворожено прошептала Перфильевна.