– Опусти! Свой! Зад! – прорычал он, изо всех сил толкая меня на пол.
Бренди посадила маленького мальчика мне на колени и привела еще троих детей, которые притаились рядом со мной.
Маленький мальчик не плакал, но неосознанно дрожал. Я моргнул и огляделся, увидев вокруг себя лица, полные ужаса. Большинство из этих людей уже пострадало от одного разрушительного торнадо.
– Хочу к папе, – всхлипнул малыш у меня на коленях.
Я обнял его и прижал к боку, пытаясь загородить его настолько, насколько мог.
– Все будет хорошо. Как тебя зовут?
– Хочу к папе, – снова сказал он на грани паники.
– Меня зовут Шеп. Я тоже один. Думаешь, ты сможешь побыть здесь со мной, пока все это не закончится?
Он посмотрел на меня большими карими глазами.
–Джек.
– Тебя зовут Джек?
Он кивнул.
– Моего папу так зовут, – сказал я с легкой улыбкой.
Джек повторил мое выражение лица, а потом его улыбка медленно увяла.
– И моего папу так зовут.
– Где он? – спросил я.
– Мы были в ванне. Моя мама… моя маленькая сестричка. Стало очень громко. Мой папа крепко держал меня. Очень крепко. Когда все прошло, он больше не держал меня. Наш диван перевернулся, и я был под ним. Я не знаю, где он. Я не знаю, где они все.
– Не переживай, – сказал я. – Они знают, что тебя нужно искать тут.
Что–то врезалось в оконное стекло и разбило его. Испуганные крики едва слышались сквозьсирены и воющий ветер.
Джек зарылся лицом мне в грудь, и я нежно сжал его здоровой рукой, держа левую у живота.
– Где твоя семья? – спросил Джек, и его глаза сузились.
– Не здесь, – сказал я, выглядывая из–за плеча на разбитое окно.
Глава 9
Америка
– Сколько еще ехать?
–На две мили меньшес тех пор, как вы в последний раз спрашивали, – буркнул Рейес.
Рейес ехал быстро, но недостаточно. Одна лишь мысль о том, что Шепли был в больнице, раненый, заставляла меня чувствовать себя так, будто я могла выпрыгнуть из машины и побежать быстрее, чем мы ехали. Мы выехали с переезда на дорогу с узким участком домов, который каким–то образом уцелел после торнадо.
Я открыла окно и опустила подбородок на руку, позволив ветру обдувать моё лицо. Я закрыла глаза, представляя себе взгляд Шепли, когда я войду в дверь.
–Лэндерс сказал, что он изрядно поранен. Вы должны быть к этому готовы, – сказал Рейес.
– Он в порядке. Это все, что волнует меня.
– Просто не хочу, чтобы вы расстраивались.
– Почему? – я повернулась к нему. – Я думала, что вы суровый солдат безо всяких эмоций.
– Так и есть, – сказал он, ерзая в кресле. – Но это не значит, что я хочу снова смотреть, как вы плачете.
– Ваша жена не плачет?
– Нет, –сказал он не задумываясь.
– Никогда?
– Я не даю ей причин.
Я откинулась на сиденье.
– Держу пари, она плачет. Просто, вероятно, не показывает этого. Всеплачут.
–Яникогданевидел, каконаплачет. Она много смеялась, когда родилась Майя.
Я улыбнулась.
– Майя. Как мило.
Огромные капли дождя начали разбиваться о лобовое стекло, вынуждая Рейеса включить дворники. Удары впереди, сзади и наискосок по стеклу начали отбивать ритм, отдававшийся эхом в каждом ударе моего сердца.
Уголок его рта приподнялся.
– Она милая. Вся голова в черных волосах. Она появилась на свет, выглядя так, словно на ней был парик. Она была ярко–желтой в первую неделю. Я думал, что у нее отличный естественный загар… как у меня, – ухмыльнулся он. – Но оказалось, что это желтуха. Мы отвезли ее к врачу, потом в лабораторию. Они кольнули ее пяточку иголкой и сжали ступню, чтобы взять анализ крови. Александра не проронила ни слезинки. Я плакал так же сильно, как Майя. Вы думаете, я жесткий? Вы не встречали мою жену.
– А ваша свадьба?
–Неа.
– Когда она узнала, что беременна?
–Неа.
На какое–то время я задумалась.
– И даже счастливые слезы?
Он покачал головой.
– А как насчет женщин, которых вы штрафуете? Вы их отпускаете, если они начинают плакать?
– Это заставляет меня чувствовать себя неуютно, – сказал он просто. – Я это не люблю.
– Хорошо, что вы женились на женщине, которая не плачет.
–Удачно. Очень, оченьудачно. Онанеслишком эмоциональна.
–Звучит так, будто она совсем не эмоциональна, – поддразнила я.
– Вы недалеки от истины, – он коротко засмеялся. – Я не был уверен, нравился ли ей вообще поначалу. Мне понадобилось два года и множество занятий в спортзале, чтобы собрать нервы в кучу и пригласить ее на свидание. Я не думал, что могу любить кого–то больше, чем я любил Александру до того момента несколько недель назад.
– Когда родилась Майя?
Он кивнул.
Я улыбнулась.
– Я была неправа. Вынепридурок.
По радио раздался пронзительный сигнал, и диспетчер начал тараторить прогноз погоды.
– Еще торнадо? – спросила я.
Потом завыли сирены.
– Национальная Метеослужба докладывает о торнадо на участке в пределах границ города Эмпория, – сказал диспетчер монотонным голосом. – Все подразделения, примите к сведению, торнадо наступает.
– Как она может быть такой спокойной? – спросила я, смотря вверх на небо.
Над нами клубились темные облака.
Рейес замедлил скорость, смотря вверх.
– Это Долорес. Быть спокойной – это её работа, но эта женщина непоколебима. Она начала свою работу еще до моего рождения.
Голос Долорес снова раздался из радио.
– Всем подразделениям принять к сведению, приближается торнадо, двигается к северу, северо–востоку. Текущее местоположение – улица Прейри и Саут–Авеню.
Долорес продолжала повторять доклад, в то время как брови Рейеса сдвинулись вместе, и он начал отчаянно исследовать небо.
– Что такое? – спросила я.
– Мы на квартал севернее того места.
Шепли
Ветер задувал дождевые потоки, делая мокрым кафель и складные стулья. Несколько человек с больничными бейджами спешили с большим куском фанеры, молотками и гвоздями и начали закрывать разбитое окно. Еще несколько людей сметали блестящие осколки стекла, разбросанные по полу.
Шеф встал и пошел туда, где работал персонал. Как только он начал разговаривать с одним из мужчин, то выглянул в окно. Потом он развернулся на пятках и заорал:
– Бегите все!
Он схватил женщину и прыгнул, когда небольшой автомобиль влетел в фанеру и остальные окна, приземлившись на бок в центр комнаты ожидания.
Через несколько секунд напряженной тишины комнату наполнил плач и крики. Бренди развернула в мою сторону детей, которых держала, и побежала к машине осмотреть рабочих и нескольких пациентов, которые были сбиты с ног.
Она приложила ладонь ко лбу мужчины, у которого по лицу струилась кровь.
– Мне нужны носилки!
Шеф шелохнулся и посмотрел на меня в замешательстве.
– Вы в порядке? – спросил я, обнимая детей вокруг себя.
Он кивнул и помог встать женщине, которую оттолкнул со своего пути.
– Спасибо, – сказала она, в изумлении оглядываясь.
Шеф выглянул через дыру в стене, которую образовала машина.
– Все прошло.
Он сделал шаг к разбитым телам вокруг машин, но остановился, когда послышался звук его рации.
Раздался глубокий голос, и мужчина заговорил:
– Два–девятнадцать базе Джи.
– База Джи. Говорите, – ответила диспетчер.
Шеф сделал рацию громче. Он слышал скрытую панику в голосе офицера.
– Офицер на Хайвей 50 и Шерман. Мой патрульный автомобиль был опрокинут. В этом районе есть несколько летальных исходов и раненых, включая меня. Запрашиваю десять–сорок девять на это место. Прием, – сказал он, кряхтя на последнем слове.
–Насколько тяжело вы ранены, Рейес? – сказала диспетчер.
Шеф взглянул на меня.
– Мне надо идти.