Я снова подался вперед, приблизившись.
— И даже больше — это твоя религия.
И устало откинулся назад на спинку стула.
Наступила пауза.
Виталий улыбнулся и скрестил на груди руки.
— Из твоего разговора понятно, что тебе это не нравится, потому что это разрушает определенные убеждения. Твои убеждения, — сказал он через некоторое время.
— Мои убеждения? — переспросил я, — Мои убеждения это разрушить не может. Но отчасти ты прав, это может подорвать убеждения других людей. Только дело-то не в этом. Дело в том, что это реально несет в себе разрушение. В том числе разрушение морали. Смотри: ты не можешь доказать теорию эволюции — объективно. Но вместе с этим ты пытаешься на ее основе разрушить убеждения людей. Зачем? Ответь мне на вопрос: ЗА-ЧЕМ? Для чего? Для чего это нужно? Зачем??? — я сомкнул пальцы, как будто бы держал в них маленькую семечку, — Ты можешь дать людям новые убеждения? — спросил я, — Можешь дать им другие убеждения? Можешь или нет?… Тогда зачем разрушать старые?… Ты можешь дать им смысл жизни? Можешь? Нет, не можешь. Какой смысл жизни ты можешь им дать? Теорию естественного отбора? В этом смысл жизни, да? Я лично могу привести тебе сотни тысяч людей и они плюнут тебе в рожу, каждый по очереди и все вместе, от одного произнесения тобой этой фразы. Потому что они презирают само это понятие. И ты будешь неделю потом отмываться от их харчков. Ты не можешь дать им смысла жизни. Тогда зачем отнимать у них старый? Притом, что ты не знаешь, насколько он истинен. Может, это действительно правда. Может, их религия — это правда. От куда ты знаешь?… А ты можешь дать обществу другой сдерживающий фактор, чтобы оно само себя не изгрызло? Можешь? Нет. Ни хрена ты не можешь. Тогда зачем старый отнимать? Объясни мне, зачем? Я понимаю, если бы ты был какой-нибудь там борец за истину, за правду. Если бы ты истину искал. Если бы ты реально боролся с ложью. Но ведь ты не можешь доказать истинность теории эволюции. Ты не можешь доказать, что все это именно так. Ты даже ответить за нее не можешь. Даже сами эволюционисты толком ответить за нее не могут, потому что они знают, что, во-первых, она не доказуема, как объективная реальность, а во-вторых, в ней столько всяких пробелов, столько дыр, столько проблем в этой теории, проблем, которые ее разрушают еще на начальном этапе. Я реферат в институте писал по теории эволюции. Целый год писал. Правда, ни фига щас не помню, давно это было, но тем не менее. Помню, что там до хрена проблем. И ты не сможешь ее доказать. И одновременно с этим ты не можешь доказать, что Бога не существует. Ты не можешь доказать, что религия не верна. Ты этого не знаешь. Это так же не доказуемо. Тогда объясни мне — зачем ты пытаешься разрушить старые убеждения людей, отнять у них смысл жизни и фактор, сдерживающий насилие. Если ты сам не можешь дать людям ничего взамен. А то, смотри, что ты делаешь: ты не можешь доказать, истинна ли теория эволюции, но ты пытаешься на ее основе разрушить убеждения, ложность которых ты так же доказать не можешь. То есть ты не знаешь истины, но пытаешься ложью разрушить чьи-то убеждения, притом, что ты не знаешь, являются ли эти убеждения ложью, опять же.
Я откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. И добавил:
— Ты идиот.
Наступила пауза.
Виталий, кажется уже сам давно забыл, с чего начался этот разговор, и не помнил, что именно он хотел конкретно от меня. Он помолчал немного, потом достал из пачки очередную сигарету и прикурив от своей зажигалки, сказал, улыбнувшись:
— А что верить в Бога и сотворение мира это очень умно, да? Тем более верить в то, что кто-то там написал когда-то давно, в какую-то там книгу. Почему я должен в это верить? Для меня это глупо. Да, я не знаю, от куда взялась вся материя. Но твоя религия вообще говорит, что ее создал Бог, который тоже не понятно от куда сам взялся. Так что… Чо тут еще тереть?… И я, кстати, не утверждал, что верю в теорию эволюции. Я это просто так сказал. А ты развел тут. Знаешь, во что я на самом деле верю? — спросил Виталий, — Я тебе скажу, во что я верю. Хочешь?
Для начала я удивился, что он, вообще, меня еще и спросил, но в знак согласия, естественно, кивнул головой в его сторону, как бы прося: "Да, конечно, скажи мне, я так хочу знать, просто сгораю от нетерпения и тлею на углях ожидания".
Виталий затянулся и произнес:
— Я верю в разум.
Наступила пауза.
— В разум? Ты веришь в разум? — переспросил я с улыбкой, часто моргая. — Хорошо, — я набрал воздуха в грудь и выдохнул, — Итак, ты веришь в разум. Раз ты так веришь в разум, тогда скажи мне, что есть объективная и субъективная реальность?
Виталий напрягся.
— Объективная реальность существует независимо от нашего восприятия. Субъективная реальность — всего лишь наше искаженное представление, — ответил он более менее уверенно, пытаясь скрыть свое опасение, что вопрос может оказаться с подвохом.
— Правильно. Объективная реальность существует независимо от нашего восприятия. Она существует сама по себе — просто, как… просто как реальность, как то…. что просто есть… и все… короче. Так, например, вот этот стакан, — я взял свой пустой стакан, — Он не красный сам по себе, мы лишь воспринимаем его как красный. То есть стакан сам по себе обладает цветовой характеристикой только потому, что мы дали ему эту характеристику — в силу особенностей анализа информации в нашем сознании. Стакан красный — только потому, что материал, из которого сделан стакан, отражает световые волны определенным образом, этот материал отражает именно те волны, которые при попадании на глаза вызывают именно такую реакцию, которая идентифицируется головным мозгом как некий — именно такой, а не какой-то другой — кодовый сигнал. Ну, так… в упрощенном виде. Сигнал идентифицируется — да — и характеризуется определенным образом, и в дальнейшем — при других случаях — распознается. То есть наше восприятие есть некая система, которая работает по определенным законам, но — любой закон можно либо нарушить, поломать, либо обойти. В конечном счете, можно обойти и систему восприятия информации и систему анализа поступающей информации, а в определенных случаях и просто поломать — и тогда восприятие будет искаженным, а поступающая информация будет анализироваться совсем по другим законам. И мы будем видеть не красный цвет, а что-нибудь другое — например, покемонов, играющих в хоккей с мячом на кафельном полу.
Я подался вперед, важно положив локти на стол.
— По большому счету человек вообще не может воспринимать информацию из окружающего мира в полной мере объективно. Система восприятия человека сильно ограничена — органы чувств работают только в каких-то определенных рамках. Существуют пределы работы рецепторов. Мы не можем, например, воспринимать инфракрасное излучение или ультразвук с частотой свыше двадцати тысяч герц, как некоторые животные. Мы ограничены и не можем видеть картину целиком, а соответственно даже при самых благоприятных обстоятельствах мы всегда все видим в несколько искаженном виде, или, как минимум, в упрощенном.