Я артистично вскинул правую ладонь и медленно повел ее в воздухе, как бы ища чего-то:
— Далеко ходить не будем, — с небольшой запинкой произнес я, — Возьмем хотя бы шизофрению и галлюцинации. Что это такое по своей сути — у человека сбивается программа анализа и идентификации окружающей действительности с собственными фантазиями, сбивается программа восприятия, а разум часто определяет какую-либо собственную мыслительную модель — какую-либо концепцию — как объективную реальность. Ну, как-то так, примерно. Человек соображает, его разум работает, но работает неправильно.
Я посмотрел на Виталия и улыбнулся.
— Ты веришь в разум. Но что ты будешь делать, если твой разум начнет тебя подводить? Что ты будешь делать, если программа восприятия и анализа информации из окружающего мира начнет работать по другим законам? Ты по-прежнему будешь верить в свой разум?
Виталий погасил сигарету, ткнув ее в консервную банку и растерев тлеющий пепел. Он открыл рот, но я уже опередил его:
— Знаю — ты скажешь мне, что галлюцинации не бывают одни и те же у всех людей одновременно. Однако — почему ты думаешь, что нельзя поломать и изменить систему восприятия и анализа информации таким образом, чтобы они выполняли какую-то другую, заданную кем-то извне, программу. Люди за тысячи лет кое-что научились делать. Неужели ты думаешь, что невозможно запрограммировать человеческий мозг так, чтобы он работал по каким-то иным законам — тем законам, которые…, - я подбирал слова, — Которые создадут сами ученые.
Я поднес пальцы левой руки к губам, а затем резко растопырил их в Виталия, немного ухмыльнувшись.
— Можно запросто влезть в твой разум и взломать его, а затем заставить работать так, как мне, допустим, хочется, и ты будешь воспринимать информацию так, как мне хочется. И это можно проделать с любым из нас, с каждым — со всеми одновременно, — закончил я, артистично разведя руками в стороны и откинувшись на спинку стула.
Я сказал "закончил"? — не-е-е-е. Виталий тоже хотел бы так думать, но на самом деле я еще только начал.
— Да что я говорю? Зачем ломать человеческий разум? Это грубо, хотя и эффективно. Но все можно сделать намного проще. Допустим, такой пример: предположим следующую ситуацию — идет демонстрация, ну, митинг, политические и социальные требования, там, и все такое. Толпа движется на встречу отряду спецназа. За полчаса до этого в толпе пронесся слух, что спецназ может открыть огонь, ну, допустим резиновыми пулями — тоже мало не покажется. Люди напряжены, люди боятся. И вот мимо проходит какой-нибудь маленький мальчик, которому здесь, естественно, вообще не место, и кидает несколько петард. И что происходит — начинается массовый психоз, — медленно покрутил я пальцами в воздухе, как бы раскрывая в пространстве какую-то мнимую материю.
Я опять дотронулся кончиками пальцев до губ, но через секунду снова продолжил:
— А есть еще один офигенный способ обмануть разум — ПРОПАГАНДА, — с особым выделением и акцентированием произнес я, — Этим занимаются политики и правители, а также крупные предприниматели, владельцы холдингов и компаний, и даже фармацевтические фирмы.
Мой собеседник посмотрел на меня, многозначительно приподнял одну бровь и, не отводя взгляда, слегка наклонил голову вниз.
— Запомни, — ткнул я пальцем Виталию, — В жизни любого человека можно создать абсолютно любую иллюзию. В Советском Союзе государственный аппарат создал охренительную иллюзию для своего народа. И люди верили в эту иллюзию, люди жили в этой иллюзии, и люди готовы были умереть ради этой иллюзии, и они готовы были убивать ради этой иллюзии. Ты думаешь, они были тупые — нет. Просто их устраивала эта иллюзия, и они остановились на ней, приняли ее в своей жизни — потому что никто не хотел искать истины. А люди никогда не хотят искать истину. Им лень искать истину. Чаще всего они просто принимают те убеждения, которые лучше подходят для их жизни. А потом придумывают для них разумные обоснования, состоящие из различных доказательств. Религия, кстати, тому не исключение.
Я на секунду остановился, а затем немного агрессивно и подавляющим тоном произнес:
— Если я захочу, я создам в твоей жизни любую иллюзию. Ну, так… — я немного поморщился и покачал головой… — Если я, конечно, очень сильно постараюсь.
Я сделал паузу, а затем:
— И ты будешь верить в эту иллюзию, — продолжил я, — До тех пор, пока я где-нибудь не ошибусь. Любые законы можно обойти. И даже законы восприятия головного мозга. Кстати, если уж говорить о восприятии, то — воспринимаешь-то информацию ты из окружающего мира только чувствами. Зрение, слух, нюх — чувства, чувства, чувства. Анализируешь информацию ты мозгом, но принимаешь — чувствами. Глупо противопоставлять чувственное восприятие разумному анализу — истина как всегда где-то посередине, так как эти два процесса неразрывно связаны между собой.
Я остановился, посмотрев Виталию прямо в глаза, и тут же, щелкнув пальцами, продолжил:
— Вот такой пример — это к слову о восприятии информации. Идет человек со стаканом абсолютно холодной воды навстречу другому человеку и кричит, так что бы тот услышал — "Кипяток! Кипяток! Осторожно, кипяток!" — и в этот момент он как бы спотыкается и наигранно падает, выплескивая воду на того, кто идет навстречу, и при этом еще сильнее начинает орать "А-а-а-а! Кипяток! Какой ужас!". Вода холодная. Но человек, на которого она выплескивается из кружки, об этом не знает. Он, естественно, пугается. И что в результате?
Я сделал вопросительную паузу.
— Что? — поинтересовался Виталий.
— У человека, на том месте тела, куда попадает вода — которая холодная, но как он думал, горячая — на этом месте у него на коже образуется ожог.
Еще одна пауза.
— Вот тебе и объективность восприятия окружающей действительности. И это реально существующий факт. Это эксперимент. Такая вот возможная человеческая реакция в экстремальной ситуации. Это тебе просто, вот, как показатель какой-то, что ли.
Затем я подался вперед и произнес:
— Ты видишь, как тонка эта грань и насколько зыбко основание идеи разума? — пошуршал я пальцами, — Разум легко можно обмануть, как на начальном этапе — чувственное восприятие, так и на последующем — анализ информации.
Виталий с забавным, но слегка отдающим гордостью, выражением лица смотрел на меня, не отрывая взгляда.
— И последнее, — продолжил я с той же энергичностью, как будто бы и не собирался даже заканчивать, — Ты веришь в разум. Но, как известно, человеческий мозг работает всего лишь на несколько процентов. У гениев он работает, там, на десять процентов, как говорят. У Эйнштейна он, я слышал где-то, работал на двенадцать процентов. Суть в том, что ты веришь в то, что мало изучено. Ты не знаешь, какие способности, возможности — что вообще лежит за гранью этих десяти-двенадцати процентов. Ученые имеют очень слабое представление о работе мозга, о работе сознания, о самом сознании, о природе сознания… о том, как сознание связано с телом, — добавил я еще после запинки, махнув рукой, — Ты веришь в то, что изучено всего лишь на несколько процентов, на какие-то там доли… мизерные. Ты не имеешь даже четкого представления о том, во что ты веришь. Дак во что ты веришь? Ты даже сам не знаешь, во что ты веришь.