Как всегда люди выбирали самый простой путь — осудить и сказать, что это не правильно. Или, в крайнем случае — когда спросят, почему не правильно — погрозить пальцем и запугать, чтобы больше не спрашивали. Только почему-то это не всегда помогало.
Но, что самое интересное, люди не понимали, что даже при отличном воспитании детей, даже при идеальной системе формирования моральных ценностей, даже при идеальной внутренней политики государства и идеальной жизни в стране, и, более того, даже при истинном проповедовании Бога и тотальном веровании в Него, люди все равно останутся людьми, большинство из которых стремится к собственному выбору и проявлению собственной воли. И вот здесь уже по-настоящему открывался философский вопрос: что же есть для человека его воля — величайший дар, или величайшее проклятие.
Возможно, при подобных рассуждениях ты сам иногда начинаешь понимать, что человечество уже изначально обречено. Но все же пока есть долбанные идеалисты — люди, которые хотят бороться со злом — остается надежда. И пускай кто-то продолжает бороться со злом, сражаясь с его последствиями. Я же постараюсь бороться с его причиной. Надеюсь только, что установленные мной причины — истинные. Ведь всей правды никто из нас до конца не знает.
И еще один забавненький момент, который разрушал в пух и прах идеи пропаганды здорового образа жизни: проблема в том, что человек готов жертвовать очень многим, в том числе и собственным здоровьем и даже собственной жизнью только лишь ради одной цели — ради получения удовольствия. Наслаждение — вот истинная причина саморазрушения человека. Его стремление к получению удовлетворения — всегда сильнее тех преград, которые ему образно вырисовывают в сознании, пытаясь запугать. Потому что без удовольствия — частного случая попыток избежать боли и страданий — без удовольствия жизнь человека становится абсолютно бессмысленной. Хоть в приземлено мирском, хоть в глубоко религиозном контексте.
В свете всех этих рассуждений я прекрасно понимал, в чем заключалась проблема Влада, почему он целыми днями сидел дома и бухал, или ходил по кабакам с друзьями, трахаясь со всеми подряд. У него были на это свои причины. Когда-то он пытался найти какой-нибудь стержень, на который можно было бы опереться и так, получив поддержку, и прожить правильно всю свою жизнь. Но он его не нашел. И он не был слабым человеком. Просто его что-то сломало, и он не видел смысла дальше бороться, потому что тот "трофей" в борьбе за жизнь, который манил к себе, внушая желание сражаться за себя — перестал быть для него актуальным и вожделенным. Влад не хотел больше ничего.
А я в свою очередь не хотел переводить разговоры с ним в религиозную плоскость. Поэтому я пытался вытащить его из ямы депрессии, внушая значимость и небесцельность этой земной бренной жизни… И у меня не получалось.
Я как раз хотел позвонить ему, но чьи-то тонкие женские нежные пальцы уже набирали на сотовом телефоне мой номер, опережая меня.
— Да, Света, привет, — ответил я.
— Привет, Костя. Может, зайдешь сегодня?… У меня пока дела щас, я сегодня немного занята. Но вы с Владом можете одни посидеть пообщаться, если ты раньше придешь, а я потом позже подойду, ближе к вечеру.
— Д-да… я как раз хотел позвонить… Я седня в общем-то свободен. Так что зайду, наверно.
— Ага… Ну я говорю, я пока занята до вечера. Ты можешь придти пораньше, и я потом вечером уже тоже дома буду.
— Угу. Понятно. Хорошо, так и сделаем.
— Ну все тогда. Давай, пока.
— Да, давай, пока.
Я уже начал отводить телефон от уха, и услышал:
— Как у тебя дела-то?
— Ну, так потихоньку… У тебя как?
— Тоже вроде ничего… Ну ладно, давай, до вечера.
— Ага, давай.
Поднимаясь, уже, кстати, ближе к вечеру, по лестнице на третий этаж, я задыхался, думая о том, что наверно все-таки мне лучше было воспользоваться лифтом. Тем не менее, понимание того, что причина моей одышки лежит вовсе не в физической слабости, хоть я еще и не восстановился полностью после предыдущего приступа — все-таки было что-то еще, что заставляло мое сердце биться учащенно и дыхание сбивалось. Я волновался. Я нервничал. Мне просто становилось плохо.