Нет предела прогрессу. Дюралевое чудо совершенствуется каждый год, потому что у Уолли Байяма есть могучие недремлющие конкуренты, и Уилеры уже поглядывают с завистью на соседа, у которого и набору мобильных удобств добавился еще и телевизор. А там, глядишь, холодильник станет элегантнее, внедрят автоматику в раздвижной диван и мало ли еще чего придумают. И Уилерам станет совестно показываться со своим устаревшим трейлером на очередной слет. Он вызовет презрительную усмешку: ха-ха, восемь тысяч долларов? И где наша не пропадала: мобилизовав стариковские сбережения, они обменяют свой нынешний на еще более сверкающий трей.1ер, уже за десять тысяч долларов. Ничего больше и не требуется Уолли Байяму.
Из соседнего трейлера Уилеры пригласили знакомую пару на французский кофе, мексиканские орешки и русского журналиста. Мне пришлось признать, что по части трейлеров мы еще отстаем и пока даже вроде бы не планируем подтянуться.
Но разумна ли и полезна сама идея кочевья на закате жизни? - допытывался я у них. Какая сила срывает американских стариков с насиженных мест и заставляет катить и катить в преддверии могилы, посверкивая в вечернем солнце дюралевой продукцией Уолли Байяма?
Мне все объяснили. Что странно для нас, для них - логическое завершение жизненного пути.
Американец привычно доверяет решение психологической и материальной проблем старости американской технике, американским дельцам. Проблема психологическая объяснена была так. «Н старости мир сужается, чувствуешь одиночество и изоляцию. Не хочешь висеть гирей на шее детей. А в дороге легче заводятся знакомства. Новые места, новые люди стимулируют угасающий интерес к жизни». Проблема материальная объяснялась коротко - дешевле. Не надо платить налоги за дом и землю. Плати лишь за бензин и немного за стоянку в кемпинге - за кусок земли под колесами, за подключение к газу и электричеству. Кемпингов много. Вместе с перелетными птицами можно, смотря по сезону, подаваться на юг или на север. Можно стричь купоны на разнице в стоимости жизни, ибо американский доллар всегда полновеснее за границей, чем у себя дома. Обе пары 'в Дирборне проездом. А жить предпочитают в Мексике, в кемпинге возле Гвадалахары: «разумные цены, приличная пища намного дешевле».
Попутный разговор о Мексике и мексиканцах возник в неожиданном, но не случайном плане - чистоты туалетов, горячей воды и, конечно, долларов. Моим собеседникам было стыдно за тех членов клуба, которые, глядя на чужую страну из своего дюралевого чистенького гнезда и обожая ее разумные цены, обзывают мексиканцев «грязными ворами». Соседка не без злорадства рассказала историю падения одной чистюли-американки.
Она стала грязна, как гвадалахарская крестьянка, когда в баке ее трейлера осталось лишь десять галлонов воды.
Я вернул их к разговору о кочевьях. А как же быть в совсем глубокой старости, когда подводят зрение и руки, лежащие на баранке? О, тогда можно стать в каком-нибудь кемпинге на вечную стоянку.
– Представьте, тогда можно даже газон не подстригать перед трейлером!
Это торжествующе прокричал Генри Уилер, и кочевники загалдели при упоминании этой великой благодати.
Вот так, дорогие друзья, - газон можно не подстригать! Я никогда, признаться, не подстригал газоны. Я напряг воображение, чтобы оценить все величие отказа от этого ритуала и понял, что неподстриженные газоны стоят где-то на очень высоком уровне, что это бунт против всевластного буржуазного конформизма. И тут я вспомнил о старухах из «Дирборнской таверны» - о тех мумиях, сидящих в мягких кpecJiax, хранительницах великого идеала. Конечно, добродетель - в богатстве или по крайней мере в «дисент лайф»-в приличной жизни буржуа. А когда тебе не по силам выдерживать стандарты бесколесной «дисент лайф», когда преуспевающие соседи уже презрительно косятся на твой ветшающий дом и во весь рост встает гамлетовский вопрос: стричь или не стричь газоны? отступай достойно. Переходи на колеса. Там стандарты конформизма не так строги. Пополняй клиентуру Уолли Байяма. Оригиналам-кочевникам разрешают к старости не стричь газоны ...
Конформизм уживается с фрондерством, критика соотечественников за узость и провинциализм -- с патриотизмом, национальной гордостью, с распространенными пропагандистскими клише. «Я - за свободу и конкуренцию», - говорит Нинет. Она знает, что такое конкуренция. Кто знает это лучше американцев, для которых школа жизни равнозначна школе конкуренции? А что такое свобода? Это и есть свобода конкуренции. Эти понятия здесь - близнецы.