Коммунист Н., работающий на фордовском заводе, - человек крепкий, ироничный, неунывающий. Поляк, которого поднял, закрутил и приземлил в Дирборне вихрь военных лет. Наково коммунисту в Дирборне? Тяжко. Почти одиноко. Но Н. не сr,рывает ни своих взглядов, ни принадлежности к партии.
Коммунист?! Для многих американцев это как исчадие ада. Кроме всего прочего, ведь это непрактично, неразумно - добровольно осложнять себе жизнь, отрезать себе дорогу к благам. Но местный профсоюзный босс, ренегат, бывший коммунист, однажды в порыве откровенности признался товарищу Н.: «Ты, конечно, считаешь меня предателем, не так ли? А мне ты все равно ближе, чем эти сукины сыны». Товарищ Н. не наивен, покаянные слова, прошептанные на ухо, его не обольстят. Но он знает, что доллары не заменят идеала и не заполнят вакуума там, где было нечто, называемое совестью.
Для рабочих, хорошо знающих Н., он коммунист, да, но прежде всего он свой парень, который не подведет, вступится за общие интересы, совет которого нужен и дорог. Н. верит в профсоюзную спайку, в то, что, когда нужно, его смогут защитить от администрации.
Товарищ К- редактор прогрессивной детройтской газеты на польском языке, американец из поляков. Он родился в CШA.
В машине Н. мы катим по вечернему Дирборну. Индустриальные задворки. Смрад труб. Старые заводские здания. Ветхие, грязные дома, где живут низкооплачиваемые рабочие, холостяки, вдовы, люмпены. С каким-то тайным удовлетворением Н. хочет показать своего единомышленника из Москвы проф-боссу, тому самому ренегату. Но в здании отделения No 600 профсоюза автомобилестроителей уже пусто. Остается посетить лишь одно « мероприятие» - собрание местной группы национальной ассоциации «Анонимные алкоголики». Мужчины и женщины, старые и молодые, обсуждают за чашкой кофе свои проблемы. Это странная, на наш взгляд, но, как утверждают, полезная организация. Алкоголики сообща лечатся. Борьба с зеленым змием начинается у них с публичного покаяния: я - алкоголик!
Зашли в бар - заплеванный, вонючий, прокуренный. Инвалид с костылями. Старая крашеная шлюха. Напряженное перемирие, очевидно, после драки. На наших глазах, разобрав ссору, уходит полицейский. И сразу же новая потасовка. Один пьяный хватает за горло пьяного же соседа. Другие по-пьяному кидаются разнимать их. Ругань. Кто-то прячется за стойку бара. Жуть бесконтрольных реакций, тяжелых, бессмысленных взглядов.
– Как в горьковском «На дне», - говорит К.
Мы выбираемся из бара через черный ход, оставив недопитым свое пиво. Мрачный пустой двор - подходящее место для убийства, для глухих - концы в воду - расправ. Переходим дорогу.
– Быстрее! Быстрее! - вдруг кричит не своим голосом Н. увлекая меня за руку.
Уставившись глазами зажженных фар, прямо на нас бешено мчит машина. Еле-еле успеваем увернуться из-под колес и дружно кричим вдогонку:
– Сукин ты сын!
Но сукина сына и след простыл.
Другие рабочие кварталы чище, аккуратные домики, газоны, гаражи. Минимальная зарплата у Форда - два с лишним доллара в час, максимум - пять долларов. Но, как рассказывал мне Н. рабочие все чаще говорят: « Черт с ней, с прибавкой к зарплате, надо уменьшать темп работы». На взгляд экскурсанта, темп на конвейере не так уж высок. Но все выверено и выжато последователями Тейлора, социологами и психологами. Все на пределе человеческих возможностей. Притупляющая монотонность работы: восемь часов плюс полчаса на обед и по двенадцать минут на уборку - до и после обеда. Малейший затор на конвейере - и сразу паника. Специально натасканные аварийные техники на велосипедах и мотоциклах мчатся к месту затора: «В чем дело? Из-за вас теряем деньги!»
После конвейера рабочие «разматывают» себя в барах.
Н. рассказал о недавно случившемся у них происшествии. Провинился негр, работающий на конвейере. Мастер доложил надсмотрщику за рабочими - «лейбор мэнеджер». Тот лишил негра месячной зарплаты. Тщетно негр винился и просил прощения. Выйдя от начальника, он исполосовал мастера ножом. У Форда работает много негров, но большинство их не имеет высокой квалификации и потому занято на конвейере: «лишь одну операцию и лишь одним движением».
Разговор коснулся Вьетнама. По мнению Н., молодежь по-настоящему боится армии. Выпускники колледжей, даже студенты, не кончившие курса, идут на фордовские заводы учениками - лишь бы не призвали. Н. знает одного молодого биолога, который работает подмастерьем. Дети из состоятельных семей бегут в Канаду, уклоняясь от призыва, благо Канада рядом и граница открыта.
Рабочие говорят о войне, но война остается на втором месте, после разго воров о зарплате, кредитах, рассрочках, спорте. Традиционно уходят в спорт, в газетах прежде всего читают новости о бейсбольных матчах и автогонках, лишь потом - о военных действиях. Но если сравнить с недавним прошлым, антивоенные настроения среди рабочих растут. Не так давно на профсоюзный пост избрали одного противника войны, хотя профбоссы предлагали своего кандидата.