Во Вьетнаме он видит «ловушку» для США: победить мы не можем, но как уйти, чтобы «сохранить лицо»?
И еще мысль, тоскливая и искренняя, - как хорошо пустить бы все эти военные расходы, например, на реконструкцию городов.
Мороу понимает, что в социалистических странах легче осуществлять перестройку городов, ибо все планируется государством.
– У нас постоянное столкновение общественных и частных интересов, поиски компромиссов, и в конце концов последнее слово за частными предпринимателями. - откровенно говорит он. - Ведь если они захотят закрыть фабрику или завод или перевести их из Питтсбурга, город не сможет им помешать".
«Город не сможет им помешать...» Все-таки он задумывался над этим.
В номере отеля я пытался подвести итоги знакомства с Питтсбургом. Выпотрошил газеты. Здесь их две: «Питтсбург пресс» и « Питтсбург пост-газетт». Две газеты, но за четыре дня это уже килограммы газетной бумаги. Большие и удивительно порожние, нафаршированные рекламой.
Итак, еще один американский город. Увижу ли его снова? Здесь все четыре дня было солнце, хотя я его так и не вспомнил в своем блокноте. и люди, в общем, приветливые. Им нравится их город. Все ли я увидел в нем? Увы. совсем немного.
«Золотой треугольник» действительно позолотили модерном небоскребов. За рекой Аллегейни остались нетронутыми большие районы бедноты. Они далеко от центра и потому не интересуют бизнес, да и не мозолят ему глаза. Раньше там был самостоятельный город Аллегейни, теперь он часть Питтсбурга. Я съездил туда. Трущобы, покосившиеся, обшарпанные дома, разбитые стекла, неубранные дворы, горбатые булыжные улицы, искалеченные жизнью старухи на крылечках. Словом, питтсбургский Гарлем, где негры вперемежку с белыми.
« Ага, пропаганда! » - слышится мнe голос Джона Мороу. Но почему же, мистер Мороу? Я должен быть, объективен. Я предоставил слово вам и, к сожалению, лишил трибуны другую сторону. С вами ведь встретиться проще - у вас конторы, редакции, загородные рестораны, университетские кабинеты, ваша работа может приостановиться ради беседы с «красным» - она ведь не движется на конвейерной ленте. А где, кроме как в такси или в баре, я могу поговорить с неимущим, трудовым Питтсбургом? Не всегда удобно останавливать человека на улице -· это не очень в духе Америки с ее проблемой «некоммуникабельности». Совестно растравлять старушку на крьлечке расспросами о нищете. Да и остерегаются они «красных» больше, чем вы, мистер Мороу, - вы выше подозрений.
Город разный и в то же время однообразный,- на нем отложилось однообразие вашей действительности и ее контрасты. В районе университета - зеленые холмы , красивые коттеджи, прелестные частные школы. Большие парки. «Беличий холм» . Город - а природа под ру1юй, под окнами, у живущих здесь «свои» бетш, они прибегают на кухню за угощением.
И всюду разделенность. Действительно социальная отчужденность. Но ее не сразу почувствуешь. Я мог бы уехать, так и не узнав о питтсбургском Гарлеме. Ведь так торжествующе сверкает «Золотой треугольник», так великолепны зеленые массивы вокруг университета. Только люди, отчужденно прислонившиеся к стенам домов напротив отеля « Рузвельт», внушают смутную тревогу. Они ждут трамвая, мелкие клерки, негры, уборщицы, чернорабочие. Они возвращаются к себе, поработав на «треугольник».
С Дейли я обедал в университетском клубе.
– Это не снобистский клуб, не то что «Дюкен-клаб», - заметил Дейли.
Интересно, что сказали бы об университетском клубе жители Гарлема?
Жена профессора Монтгомери - негритянка - участвует в местной программе борьбы с нищетой. Она говорит, что бедняков в Питтсбурге очень много. Люди, чьи дома сносятся по программе «перестройки», обычно остаются в тех же районах, лишь переселяются в соседние трущобы и живут не лучше. На месте снесенных домов строят другие дома, красивее и удобнее, но ... квартирная плата выше.
Квалифицированные рабочие после войны стали жить лучше, могут позволить себе переезд в новые дома. Они поселяются в предместьях такими же, как и на старых местах, национальными общинами. Глядишь, и там появляются знакомые «нейбохудэ» - соседства, землячества. Там выходцы из Чехословакии, тут поляки, а там итальянцы. Их отцы и деды давно переплавились в американских рабочих, а они все еще прячутся за национальный панцирь, хотя он и потерял защитные свойства.
Еще одно впечатление, тоже, впрочем, не новое. Тут, в Питтсбурге, думают о нас. сравнивают, сопоставляют. Мы по-прежнему остаемся для них неведомым, загадочным миром. Посетители «Дюкен-клаб» ловят сведения об экономической реформе и стараются по-своему ее истолковать. Банкир Бойд говорил, что растет интерес к торговле с Советским Союзом. Дейли уже проводил рекогносцировку в Москве, в Ленинграде. Питтсбург скоро увидит балет Большого театра, гастролирующий сейчас в США. Я видел большую фотографию Майи Плисецкой в витрине дорогого магазина. Невидимая ниточка связала нашу прима-балерину с питтсбургским банкиром Бойдом - ведь это он возглавляет здешний совет по приему иностранных гостей, а именно этот совет пригласил наш балет.