Взялись за канат. Заскрипела вертушка, и паром неторопливо отвалил.
— Ну вот, — сказал главный инженер, ни к кому не обращаясь, — пуста река. Ни одной лесины. Застопорило — я те дам.
— Тряхнуть разок-другой — и порядок, — откликнулся молодой.
— И слава богу, — проворчал Тереха, но так, что слышали все. — Хоть река от этой самой моли отдохнет.
Молодой инженер окинул Тереху удивленным и холодноватым взглядом. На голос повернул голову и директор и приветливо улыбнулся.
— А-а, Терентий Антоныч! А я тебя и не признал сначала. Богатым будешь…
— Или помру скоро, — подхватил Тереха.
— Ну, зачем помирать? Ты что, работаешь здесь?
— Нет. Свое отработал, — поспешно ответил Тереха. — Какое тут дело?.. Так я. Случаем.
— А мы вот, — сообщил директор, — к затору поехали. Лесу до черта скинули, а взяло да и заломило на луде.
— Ты чего, Василий Владимирович? Смеешься? — удивился Тереха, — На луде? Да там век не затрет.
— А вот и затерло, — вступил в разговор главный инженер. — Забило до дна, всю реку перегородило.
— Д-да, — прибавил директор, словно взвешивая про себя все обстоятельства. — Окатка идет, наверху еще уйму древесины сбросили, а вода падать начала. Жара. — Он поглядел в небо. — Сегодня горизонт воды почти к межени подошел. Чувствую, ниже не спустится. А тут затор. Пока перекатили окатку, но то, что скатали, не пропустить. Обсушим.
— На луде! — продолжал удивляться Тереха. — Ведь там струя рвет, как весной с горы. И за дно не зацепишься — что асфальт. Как уж там заломило?
— Всяко, видно, бывает, — сокрушенно сказал директор. — Сам никогда бы не подумал. Направил туда людей целую армию, два катера-водомета, трактор. Разобрали бы денька за три. Да вода не ждет. Падает, будто совсем пересохнет.
— Я говорю, тряхнуть, — подключился молодой.
— Может, и тряхнуть, — как-то не совсем уверенно поддержал главный инженер.
— Это взрывать, что ли? — забеспокоился Тереха. — Что ты! Нельзя там рвать.
— Почему? — за всех спросил директор.
— Да там же последнее место на Ломенге, где стерлядь водится, — торопливо начал объяснять Тереха. — И осетр еще остался. Ведь взрывом ее, рыбу-то, окончательно всю доглушишь. Нельзя…
— Тоже аргумент, — несколько иронически вставил молодой.
— А как же! — рассердился Тереха. — На рыбу-то плевать? Потом — тряхнуть там сто раз можно, а толку что? Протоку надо знать. Грохай попусту хоть неделю.
— Съезжай давай! — скомандовал Константин. — Митинг развели.
Паром уже ткнулся боком в пристань, и Константин заматывал цепи за крючья.
— Производственное совещание на ходу, — пробормотал молодой.
— Слушай-ка, — сказал директор. — Я что подумал… Ты, Терентий Антоныч, ведь знаешь протоку на луде. А? Ты ведь всю реку как пять пальцев знаешь. Съезди-ка с нами. Подскажешь кое-что. Давай выручай старых друзей, — шутливо хлопнул он по Терехиному плечу.
— Нельзя там рвать, — упрямо повторил Тереха. — Никак невозможно. А съездить — что ж… Съездить — пожалуйста. Только в деревне подождите, домой за сапогами забегу.
— Можешь и домой не забегать, — заметил директор. — Найдется там спецовка. Поспешать надо.
Тереха втиснулся за двумя инженерами на заднее сиденье, изрядно потеснив их. Директор сел рядом с шофером. «Газик» скатился с пристани и, оставляя за собой пылевую завесу, запрыгал на выбоинах дороги.
Внутри «газика» было как в бане. Сначала спутники молчали, потом директор сказал:
— Ох, палит. Совсем вода сядет, чувствую. Леший дернул — на таком месте пыжом встать.
— Не пускали бы молью, не было бы пыжа, — пробормотал Тереха.
— Вы, я вижу, не понимаете выгод молевого сплава, — поучительно заметил молодой. — Не время объяснять, а то бы…
— Нечего мне объяснять, — непримиримо перебил Тереха. — Никогда с этим не соглашусь. Скажи-ка, Василий Владимирович, сколько лесу тот год по всей Ломенге потеряли? Не менее, поди, тысяч с двести кубиков?
— Загнул, — усмехнулся директор. — Всего тысяч так сто сорок.
— Всего! — прохрипел Тереха. — Сколько миллионов денег на дно легло! А нынче еще больше потеряете. Да сплавлять будете до той поры, когда седой плотник через реку мост перекинет. То ли дело сойма.