— Вы знаете, зачем я пришла сюда, мистер Силвер? Я пришла с вами трахнуться.
Я засмеялся, но она и глазом не моргнула.
— Да, — произнесла она. — Именно за этим я и пришла.
Я ощутил запах сигарет и сладкий аромат, какой бывает у перезрелых яблок. Я запустил пальцы в ее волосы. Внутри, на затылке, они были мягкие, но по мере продвижения к лицу чувствовалась жесткость спрея для волос. Я шагнул ближе, и мои губы оказались в нескольких сантиметрах от ее губ. Дышала она часто, глаза горели упрямством, как будто она играла роль, в которую не могла до конца вжиться.
И так мы смотрели друг на друга, двое в комнате, в здании, в городе, в мире. Я был достаточно отстранен, чтобы видеть там нас двоих. Я глубоко вздохнул, и затем ее колено оказалось между моих ног, ее руки — обвили мою шею.
Она прижималась так сильно, отчаянно, со стонами, будто у нее что-то болело. Повернулась ко мне спиной. Она ерзала вверх-вниз, гладила меня. Я взял ее грудь в ладонь, целовал в шею. Я обнял Мари, сдерживая силой, пока она не замедлила слегка свои движения.
Она снова развернулась ко мне, прикусила мою губу, провела рукой по застежке джинсов, ощутила мой набухший член и победно улыбнулась. Покрепче ухватив Мари за волосы, я отвел назад ее голову и нежно поцеловал в шею. Она сильно стиснула мой член. Я залез ей под юбку, приспустил трусы и добрался до ее влаги. Стал нежно поглаживать там, легко водил указательным пальцем между губ. Она застонала, но теперь гортанно. Слишком сильно сжала меня. Я убрал ее руку. Мари открыла глаза и посмотрела на меня с испугом.
— Нежно, — прошептал я и засунул два пальца глубоко ей во влагалище.
Она стремительно выдохнула и опять издала тот же резкий стон.
— О Боже, — тихо произнесла Мари и ругнулась.
Я глубже засунул пальцы и прижался ладонью к ее клитору. И держал ее так, почти не двигаясь.
— Я больше не могу, — пробормотала Мари. — Я хочу кончить.
— Сними одежду, — велел я.
Стоя передо мной, она стащила через голову футболку, расстегнула лифчик.
— Ты прекрасна, — сказал я.
— Снимай одежду, — велела она.
Я скинул рубашку через голову, а Мари тем временем расстегнула юбку. Она стояла передо мной в трусах, глядя на меня. Я помедлил.
— Продолжай, — улыбнулась она. — Стесняешься?
Я расстегнул джинсы, они упали, и я перешагнул через них. Она рассматривала мое тело.
— До конца.
Я стащил трусы и встал перед ней обнаженный.
— Теперь ты.
Она оставила свое белье на полу. Я подошел к ней.
— Туда, — прошептал я, направляя ее к лестнице, ведущей к моей кровати.
Я держался близко от нее, мы поднимались, пока она осторожно взбиралась наверх. Окно я оставил открытым, и воздух был холодным. Мы вместе легли в постель, Мари повернулась ко мне спиной. Я обнял ее теплое тело, она медленно, глубоко вздохнула. В тот момент я испытал огромное физическое облегчение оттого, что рядом мной кто-то есть, чувство возвращения чего-то утраченного.
Я не отпускал ее далеко, наслаждался запахом ее волос, поглаживал кожу. Мари полностью подчинилась мне. Смягчилась. И какое-то время мы лежали неподвижно. До нас доносился шум улицы, взрывы смеха, звук бьющихся бокалов в кафе внизу. Я чувствовал, как вздымается ее спина У моей груди. Мы лежали тихо, пока она не направила в себя мой член. Я продвигался медленно, пока не проник глубоко, пока не ощутил, как плотно обхватывает меня ее тепло, ее немыслимая мягкость.
— О Боже, — проговорила она. — Oui, c’est bien ça[22].
На улице снова послышался шум. Звук удара. Вскрик. Звон бьющегося стекла. Тишина. Затем снова смех в кафе.
— Что это было? — прошептала она.
— Вечер пятницы. Кто знает? Мари, я надену презерватив.
— Да, Господи, я и забыла. Побыстрей.
Я мягко скользнул в нее. Теперь она лежала на спине, держа ладонь на животе, и когда я проник глубже, сказала:
— Нежно.
Я начал двигаться. Она вцепилась в меня. Когда я остановился, она попросила продолжать.
— Пожалуйста, не останавливайся, прошу тебя, — умоляла Мари. И притянула меня к себе так, что я почти лег на нее. — Я хочу услышать, как ты кончишь.
— Так скоро? А ты?
— У меня никогда не бывает, — призналась она. — Прошу, кончи громко.
Я двигался все быстрее, и она сильно вцепилась в меня ногтями. Укусила в плечо. Она все громче и громче издавала эти свои странные, низкие стоны.
— Прошу, — повторяла она, — кончи ради меня.
Когда я вскрикнул, она пробормотала:
— Да, да. — Она стала неторопливо гладить меня по голове.
Эта нежность удивила меня. Я был за нее благодарен. Затем я пожалел, что все произошло. И понял, что это произойдет снова.