— Значит, ты уедешь раньше?
— Понимаешь… Я должен, согласна?
Его зеленый взгляд никогда не был настолько отстраненным.
— Безусловно, должен. Это же «Таймс».
— «Таймс», — повторяет он.
— Невероятно.
— Я знаю.
— Что чувствуешь? — спрашиваю я, сознавая, что мой голос звучит не совсем правильно. Я недостаточно скрываю свои эмоции. Мое беспокойство просачивается наружу.
— Как все не на яву. В смысле, пока ничего не ясно. — Он пожимает плечами. — Мне еще не сделали предложение или типа того. Просто собеседование.
Хоть Эйден и говорит так, но я-то знаю правду. Эйден получит эту работу. Это его момент, время и место, и если он не воспользуется предоставленным шансом, через десять лет он будет вспоминать об этом дне, разочарованно качая головой.
— И что потом? — подсказываю я, потому что мне нужно знать.
— В каком смысле?
— Ты будешь корреспондентом в Техасе или кем-то в этом роде?
По тому, как Эйден хмурит брови, я уже догадываюсь, каким будет ответ. Последний клочок надежды, за который я наивно цеплялась, скомкан и выброшен.
— Работа в Нью-Йорке, — легко говорит он.
Я качаю головой, словно исправляю ход своих мыслей.
— Само собой. Еще бы. Ух ты, это... — Я указываю себе за спину. — Я зашла проведать тебя, так что мне, вероятно, теперь следует предупредить остальных...
— Да, хорошо. – И он вновь концентрирует внимание на ноутбуке. — Мне нужно все выяснить и понять, смогу ли я вылететь из Эль-Пасо или мне следует вернуться в Остин.
— Ого! Конечно. — Я воспринимаю это как намек на то, что мне пора уходить. — Хорошо, удачи.
Я пытаюсь выглядеть полной оптимизма до тех пор, пока не закрываю за собой дверь нашего бунгало. Тогда мои плечи опускаются, улыбка исчезает, и я делаю прерывистый вдох. Такое чувство, что на моей груди лежит камень, как будто я не смогла бы сдвинуться с этого места, даже если бы за мной гнался лев. Прищурившись, я смотрю на пустынный пейзаж, пытаясь понять, как это могло произойти. Эйден проходит собеседование в Нью-Йорке. Если он получит работу, он переедет.
Вот так просто — пуф. И его нет.
Меня тошнит от страха, и мне совсем не хочется верить, что все так быстро произошло. Разумеется, Эйден упоминал о работе в «Таймс», но это всегда казалось несбыточной мечтой, как будто десятилетний ребенок в футболке рассказывал, что когда-нибудь попадет в НФЛ. Я никогда не думала, что он действительно сделает это.
Это неправильно.
Все должно быть иначе.
Прошлая ночь была началом чего-то. Мы оба потерялись в моменте, да, но разве это ничего не значит? Он наверняка тоже подавлял свои чувства, верно? Нельзя ведь целовать того, кто не нравится? Так, может, я ему нравлюсь? Может быть, он жалеет, что нас прервала Стефани?
Сейчас я нахожусь в раздрае с собой, расхаживая взад и вперед по бетонной дорожке перед нашим бунгало, обдумывая варианты в голове и дико жестикулируя руками, как будто я адвокат в зале суда. Я могла бы вернуться к бассейну, достать бутылку водки и выпить ее до последней капли. Или пойти к Эйдену, сказать ему правду о своих чувствах и умолять его остаться.
Ни то, ни другое не звучит привлекательно.
Есть причина, по которой я все это время хранила свою влюбленность в секрете. Будь я одной из тех уверенных в себе женщин, которые кричат о своей любви, мы бы с самого начала не оказались в такой ситуации. Я бы призналась Эйдену, о, не знаю… ДВА года назад!
Я не смогу этого сделать. Ни за что.
С другой стороны, если я не скажу ему сейчас, что тогда?
О, верно: тоска, страдание, душераздирающая печаль.
Я не могу этого допустить.
Я должна рассказать ему все. Он должен знать!
Не раздумывая больше ни секунды, я поворачиваюсь к двери и снова распахиваю ее. Мое сердце бешено громыхает. Зрение затуманивается от преждевременных слез. Я больше не контролирую свои ноги, просто две конечности делают свое дело, пока я не оказываюсь вновь перед Эйденом. Он поднимает на меня взгляд и улыбается.
— Я нашел рейс из Остина, в Нью-Йорке буду завтра до полудня, — сообщает он, откладывая ноутбук на кофейный столик и направляясь к шкафу.
Что?! Уже?!
— Оу, неужели? — Судя по всему, меня эта новость в восторг не привела. — Обычно ранние перелеты тяжело даются, потому что хочется спать, верно? Будешь пить много кофе? Но что потом? Еще больше кофеина? Уф. Удачи. Тебе придется просить рядом сидящего пассажира выпустить тебя в туалет, и сам знаешь, как это раздражает...
Эйден смеется.
— Все будет хорошо.
Я прищуриваюсь.
— Уверен? Какой авиакомпанией летишь?
— «Дельтой».
— «Дельтой»?! Иу. «Юго-Западные» авиалинии хотя бы дают орешки.
— Предполагаю, что «Дельта» тоже раздает закуски.
Дерьмо. Так ли это?
Я слышу, как он сдергивает одежду с вешалок. Эйден на самом деле уходит. Сейчас. Если у него ранний утренний рейс из Остина, это означает, что он должен ехать домой сегодня.
Я кусаю костяшки пальцев, придумывая план. Я думала, что когда я вернусь сюда, он будет сидеть на шезлонге и испытывать те же сомнения, что и я. Он бы увидел мое выражение лица, нахмурился, отодвинул свой ноутбук в сторону и сказал бы: «Не волнуйся. Я точно знаю, что ты чувствуешь, и, конечно, я не соглашусь на эту работу. Я бы никогда тебя не бросил».
И после этого мы бы долго-долго целовались и унеслись в закат на благородных скакунах.
Вот черт.
— Эйден! — резко окликаю я.
Он возвращается в комнату и быстро огибает кровать, чтобы отсоединить зарядное устройство от стены и свернуть его в комок.
— Да?
— Ты точно уверен?
— В чем? — спрашивает он, не потрудившись остановиться и хотя бы посмотреть в мою сторону.
Храбрость покидает меня, как гелий воздушный шарик.
— В этом... рейсе.
— С «Дельтой» все в порядке.
Я неподвижно стою, пока Эйден относит зарядное устройство для телефона и ноутбук в гардеробную, где собирает вещи.
Все я делаю неправильно. Я ошибочно предположила, что просмотр романтических комедий на протяжении всей моей жизни помог мне обрести навыки для этого момента. Но только что все мои широкие жесты сошли на нет. У меня нет гигантских плакатов и бумбокса как в «Реальной любви». Никакой небрежной позы у красного «порше» в стиле «Шестнадцати свечей». Под моей рукой нет микрофона, чтобы спеть Can’t Take My Eyes Off You, как это делал Хит Леджер на трибуне в «Десяти причинах моей ненависти».
Я смотрю вокруг, и меня не вдохновляет обстановка нашего бунгало в пустыне.
Вот, Эйден, возьми этот высохший цветок в знак моей привязанности.
Я слышу, как он застегивает свой чемодан, и мое сердце разрывается на мелкие кусочки. Он появляется мгновение спустя со своим багажом, взволнованно пробегает взглядом по комнате, чтобы убедиться, что ничего не забыл.
— Уверен, что собрал не все. Что бы это ни было, захвати обратно в квартиру... — Его взгляд, наконец, останавливается на мне. — Черт, я не подумал. Как ты вернешься в Остин?
Я отмахиваюсь.
— Попрошу Стефани. Не забывай, что перед отелем стоит целый парк внедорожников.
Он выглядит успокоенным.
— Хорошо, хорошо. Я недолго пробуду в Нью-Йорке. Я забронировал обратный рейс на послезавтра.
Какое это имеет значение?
— Ты же не злишься, что я уезжаю? — спрашивает Эйден, его темные брови нахмурены.
Я натягиваю на лицо нейтральную маску, которая кричит: «Мне все равно!»
— Пфф. Нет! Конечно, нет. Конечно, да, без тебя здесь будет паршиво, и...
Вот он.
Тот самый момент.