Барон де Машикули. Черт, как он рассуждает!
Граф. Мы еще не дошли до этого, слава богу.
Граф де Фьердонжон (Бертрану). Друг мой! Здесь вы не с людьми Жана Шуана; вы находитесь среди благородных, образованных людей, а это огромная разница. Слушайте почтительно, молча, если вы не в состоянии понять.
Бертран. Не спорю, но...
Маркиз де Малепин. Мы не спрашиваем вашего мнения.
Графиня. Что, господа, не отложить ли нам речи до другого раза? Сегодня нам предстоит еще принять много серьезных решений. Вы избрали председателя, но у нас имеются и другие серьезные вопросы. Например, как будет называться наше общество? Необходимо какое-нибудь название. Когда история заговорит о нас, должна же она нас как-то именовать.
Граф де Фьердонжон. Так что ж, история скажет: «Граф де Фьердонжон... господин де Турнель...»
Граф. Жена хочет сказать, что все члены нашего общества должны носить родовое, коллективное имя.
Эдуар. Тьфу! Эти родовые имена напоминают мне уроки латыни: Turba ruit или ruunt[21].
Граф де Фьердонжон. Превосходно! Предлагаю — истинные дворяне.
Эдуар. Нет, надо что-нибудь благозвучное, как в мелодрамах. Например, рыцари лебедя... справедливые судьи[22]. А что, если нам называться рыцарями смерти? Это красиво, ласкает слух.
Кавалер де Тимбре. Почему бы и нет. В самом деле, название довольно красивое.
Граф. О нет, слишком устрашающее! Я предпочел бы...
Графиня. Возьмем лучше что-нибудь соответствующее цели нашего заговора, скажем, друзья гонимых. Нравится вам? Ведь мы защищаем дело обездоленных. Это название привлечет к нам великодушные сердца.
Эдуар. Хорошо придумано! Принято!
Бертран. Друзья гонимых? Значит, если крикнут: «Кто идет?», а мы не ответим: «Друзья гонимых»... то сразу же... бах из ружья?..
Эдуар. Э, приятель берет быка за рога! Вы, верно, воевали, а?
Бертран. Понятно, сударь, долгое время я не знал другого ремесла.
Графиня. Господин Бертран сражался в Вандее. Он был майором королевской армии.
Эдуар. Да, да, война шуанов... мелкие стычки... перестрелка из-за плетня... расстрел отставших... Прекрасная, черт возьми, война! В те времена люди долго жили.
Бертран. Уж это как придется. Кое-кто из молодых, да и старых тоже, поныне жили бы да поживали, не будь этой прекрасной войны. Люди удивляются, что хлеб хорошо родится в некоторых знакомых мне местах, а ведь это из-за трупов, которые там зарыты. Ваш покорный слуга, сударь, не раз участвовал в делах, после которых мы, оставшиеся в живых, должны денно и нощно благодарить пресвятую деву за то, что дешево отделались. Однажды в ланде Гро-Саблон двести человек наших вступили в бой с таким же количеством синих. Мы их разгромили, но вечером нас всего сорок пять человек село за стол.
Эдуар. Недурно. Видно, дело было жаркое. А сколько побежденных уцелело?
Бертран. Ни одного.
Эдуар. Недурно, право.
Граф. Если эти господа будут говорить о войне, мы никогда не кончим...
Графиня. Друзьям гонимых следовало бы носить какой-нибудь отличительный знак для...
Барон де Машикули. Для полиции? Ну нет, спасибо!
Графиня. Я имею в виду что-нибудь тайное, понятное только посвященным... Например, каждый из нас, каждый из вас, господа, мог бы иметь при себе кинжал известной формы...
Эдуар. Да, кинжал! Прежде всего потому, что не бывает заговора без кинжала. Кинжал мщения... таинственный клинок... Видели вы мелодраму Справедливые судьи?
Граф де Фьердонжон. Гм... кинжал. Не возражаю... да и вообще он может пригодиться.
Бертран. Что там ни говори, превосходное это оружие, хоть и неказистое. Удар надо наносить сверху вниз. (Делая вид, что ударяет.) Извините, сударь, вот так... чтобы кровь не пролилась и тут же задушила вас.
Барон де Машикули. Какой ужас! Мы никого не хотим убивать, нам не нужны ваши уроки.
Бертран. Тогда зачем же?..
Кавалер де Тимбре. Это всего лишь отличительный знак. Французские дворяне не пользуются подобным оружием.
Граф. Существует полицейский приказ, воспрещающий ношение кинжала... Было бы крайне опасно...
Бертран. А вот Лескюр[23], Шарет[24], Рошжаклен[25] — все эти господа не расставались с кинжалом... Попробуй кто-нибудь поднять на них руку, он живо убедился бы, как ловко они владеют этим оружием.
Графиня (в сторону). Я вся дрожу от его речей. (Громко.) Рукоятка кинжала должна быть белой... это наш цвет... из слоновой кости или перламутра, с серебряными украшениями. Я сделаю рисунок. А на клинке хорошо бы выгравировать по-латыни слово Верность. Получится мило, со вкусом, не так ли?
Эдуар. Клянусь честью, кузина создана для заговоров. Она божественна. Не беспокойтесь о кинжалах, дорогие коллеги, я еду в Испанию, а там изготовляют все, что есть лучшего в этом роде. Женщины и те носят кинжалы под корсетом или за подвязкой. Это рассказал приехавший оттуда драгунский офицер. Но шутки в сторону, с испанками надо держать ухо востро, они чертовски вероломны.