- Если ты не будешь идиоткой, то после отречения королевы от престола, станешь одной из главных на него претенденток. Будет назначено голосование среди членов королевских семей, на котором, вполне возможно, именно тебя выберут новым монархом.
Я толкнула его в грудь, но он не поддался, продолжая легко удерживать меня над полом. Ужасная поза для обсуждения темы возможного возложения короны на собственную голову.
- Теоретически звучит интересно. Но на практике невыполнимо, - откровенно сообщила я. – Никто за меня не проголосует.
- Проголосуют, - уверенно заявил Эрик. Его глаза ловили мои. Он словно пытался обнаружить какие-то тайны, выискать потаённые смыслы, получить ответы. Мне скрывать было нечего, кроме одного. Не могут мертвые править живыми. – Если я буду рядом с тобой. Соглашайся, Эмма, и мы перевернем этот мир.
- Не хочу я ничего и никого переворачивать, мне бы с собственной жизнью справиться, - и я вырвалась из его рук.
Поправила лямку платья, которая соскользнула с плеча, и пошла прочь.
На сегодня с меня было достаточно.
Я шла прочь, ступая крепко и твердо, стараясь удерживать на лице выражение вежливого безразличия. И все же чувствовала, как собираю на себе взгляды. Ни один из них не был добрым или сочувствующим. Наоборот, все они ждали, когда я споткнусь, чтобы воткнуть в спину то, что подвернется под руку. Вилку. Нож. Щипцы для разделки краба. Вид орудия не имел значения, важна была лишь моя боль. Достаточная, чтобы поняла и запомнила, где моё место. И точно не на королевском престоле.
Вернувшись в общежитие, я сразу же легла спать, рассчитывая на долгий сон без сновидений, который позволит хоть ненадолго спрятаться от всего мира.
На следующий день проснулась рано утром. Полежала некоторое время в кровати. Потом нехотя встала, накинула халат и отправилась к коменданту.
Мистер Мойзек сидел на своем месте, внимательно изучая газету.
Подкравшись на носочках, я наклонилась ближе и тихо спросила:
- Еще одна не найдется?
Мужчина преклонных лет подпрыгнул на стуле, уронив очки на стол и изумленно воззрившись на меня подслеповатыми светло-серыми глазами, которые выглядели так, словно выцвели на солнце.
- Кьеллини! – возмущенно заорал комендант, отмерев. Его спонтанный вопль нарушил тишину, царившую в общежитии в столь ранее время. Коридоры были пусты, все двери заперты, никто не топал, не шаркал, не смеялся старой охрипшей лошадью. Все спали, отдыхая после вчерашнего. – Вот что ты за человек такой!
- Вообще не человек, – улыбнулась я, выпрямляясь. - Так что, газеткой поделитесь?
И я кивнула на свеженький «Королевский вестник», чьи жесткие и плотные прямоугольные листы еще громко хрустели, только-только прибыв из типографии.
- Бери и проваливай, - мистер Мойзек вынул из-под стола сложенную вчетверо газету и швырнул мне в руки.
- Эй, Кьеллини! - позвал бывший преподаватель боевых искусств и старый, прожженный воин, который больше не хотел быть таковым. Каждый из нас рано или поздно обнаруживает себя слишком уставшим, чтобы бороться дальше. И сходит с дистанции в надежде, что тот, кто идет следом окажется достаточно сильным, чтобы занять его место в строю. – Сочувствую.
Мне совсем не понравился отпечаток жалости на его старом лице.
Вернувшись в комнату я развернула газету и увидела передовицу. Точнее, увидела приказ от имени королевы, которым она жаловала Эрику Нордвуду графский титул, который унаследует его дети, и дети его детей и так до тех пор, пока его потомки верой и правдой будут служить короне. Ниже чуть более мелким шрифтом шла новость о том, что с сегодняшнего дня Эрик Нордвуд и мисс Эмма Кьеллини объявляются официальной парой. В самом конце следовала приписка «о месте и времени проведения церемонии обручения будут сообщено дополнительно».
Я громко простонала, сминая газету.
- Сегодня вновь буду главной звездой.
На уроки я, конечно же, не пошла. Решила, что для школы достаточно одной ошеломительной новости, чтобы превратиться в улей, а моё присутствие окончательно уничтожит любое стремление к учебе.