- Домой, - ответил Блейк и передал мне черный чемодан, вроде тех, в которых носят документы в офис. – Положи рядом.
Я сделала как он сказал.
- Пересядь, - последовало новое требование.
- Не хочу, - капризно отказалась я. – У меня нога болит.
- И хорошо, - злобно улыбнулся Блейк. – Хорошо, что болит. В следующий раз будешь подчиняться приказам. Тебе сказали: оставить дверь открытой и вернуться! Почему не сделала?
- Я не специально, - не пыталась оправдываться, но как-то само получалось. - Створку словно притянуло к порогу, не смогла удержать! И… и вы же все равно вошли!
- Да, вошли, - подтвердил Блейк с мрачным удовлетворением.
- Вот! – радостно воскликнула я. – Это еще раз доказывает, что нефилимы – сильнее даже черных ведьм! Нет никого круче нас!
- Я и так это знаю, - одним снисходительно-покровительственным взглядом заставил меня умолкнуть директор. – Странно, что тебе об этом нужно напоминать. И я сказал тебе пересесть. Не вынуждай выходить из машины и применять силу.
Я вздохнула и полезла на переднее сидение.
- Вы нашли пленника? – спросила я, нарушая молчание, когда мы уже выехали из города.
- Да, - Блейк был немногословен.
- И кто это был?
- Какая разница? – последовал раздраженный ответ.
- Никакой, - пожала я плечами. – Просто хочется знать, что все было не зря.
- Все было не зря, - проговорил директор спустя какое-то время. Мне даже показалось, что это было попыткой успокоить. Слабенькой такой, едва дышащей. Но все же подтверждающей, что и в директоре порой просыпаются добрые намерения.
Как же все-таки с ним было тяжело. И каким разным он постоянно оказывался. Я словно играла в русскую рулетку, вновь и вновь поднося к своему виску дуло пистолета в замиранием слушая, как щелкает возле уха спусковой крючок.
Директор словно подслушал мои мысли.
- Как твоя голова?
Я прикоснулась к ссадине, которая давно перестала кровоточить, покрывшись запекшейся коркой.
- Нормально.
Мы вновь замолчали. Но это молчание было невыносимым, поэтому я заговорила:
- Зачем ведьмам становиться нечистью? Пройти через мученическую смерть из-за того, что не передала силу, и все ради восстания штрыгой?
- Самоубийство сама по себе мученическая смерть, - заметил директор.
- Хотите сказать, - беспокойно заерзала я. – Эста собиралась убить себя и двух маленьких девочек?
- Ага, - совсем не по-директорски, а очень по-мальчишески подтвердил Блейк. – Уже и яд приготовила.
- Какой яд? – прошептала я, а перед мысленным взором предстали отравленные ажурные перчатки в духе тех, что носили знатные особы при европейских королевских дворах.
- Органофосфаты.
- Только не говорите мне, что она собиралась выпить дихлофос! – рассмеялась я.
Блейк медленно повернул голову и выгнул бровь.
Я умолкла.
- Но это же очень мучительно, - ужаснулась я.
- И? – выразительно проговорил Блейк. – Укладывается в схему, не правда ли?
- Не понимаю. В чем смысл? - потрясла я головой. – Жить штрыгой… Это ведь даже не жизнь!
- Именно поэтому обряд превращения в черную ведьму называется иссечением жизни. Но мы не знаем, зачем они это делают. Пока не знаем.
Впереди показались огни заправочной станции. Блейк сбросил скорость и свернул на подъездную дорожку к бензоколонкам.
- Оставайся в машине, - бросил он и вышел, чтобы заплатить за топливо.
А мне захотелось пить.
На заднем сидении лежала бутылка с водой, это помнила я и моя поясница, которая ныла после неудобного лежания на пластиковой таре.
Потянувшись назад, я задела рукой чемодан и едва не уронила его вниз Пришлось включить всю свою ловкость и поймать чемодан в последний момент. Вернув обратно, я собралась оставить его в покое, но заметила, что один из замочков открылся. Система запоров была слабой и крайне ненадежной. То, что было спрятано внутри, явно превышало стандартную нагрузку для подобных дипломатов.